Если бы мне сказали, что добираться до Бутана придётся на слонах, я бы ничуть не удивился.

Но неужели в этом, затерянном в Гималаях, буддийском королевстве есть аэропорт? Как выяснилось, имеется, — а полёты осуществляет авиакомпания «Друк Эйр». В её представительстве в Катманду я покупаю билет до Паро.

Спрашиваю у кассирши-бутанки, нет ли у них скидок для дипломатов? Ответ последовал молниеносно: «Какие скидки! Наоборот, дипломаты должны платить больше». Что ж, с чувством юмора у бутанцев всё в порядке...

---

Праздник у стен крепости
Итак, я лечу из Непала в Бутан. Всего час лёта, — но зато какой час! Движемся вдоль Гималайского хребта. В иллюминаторе величественно проплывают восьмитысячники — Эверест, Макалу, Канченджунга, другие, более низкие горные пики. За горизонт уходит блистающее снегами и льдами Тибетское нагорье.

На фюзеляже нашего самолёта изображён Друк — мифический дракон, охранитель Бутана. Его имя — в названии авиакомпании, да и своё королевство бутанцы называют Друк Юл Кнаб, «Страна Громового Дракона».

Вскоре самолёт врывается в узкую долину и идёт на посадку. Паро даже неловко называть таким обыденным словом, как аэропорт. Обильно украшенные деревянной резьбой и росписями постройки, скорее, напоминают сказочные терема. Под стать им и сами бутанцы в национальной одежде. Мужчины облачены в пёстрые халаты, женщины — в подобие сарафанов с массивными серебряными застёжками на плечах.

Встречают меня гид Ченчо и водитель Ванди. С ними предстоит неделю путешествовать по Бутану на джипе.
Паро считается в королевстве крупным городом, на самом же деле это скорее большой посёлок. Однако местный дзонг — крепость — на берегу быстрой реки по размерам и величию смело можно сравнить с Псковским кремлём. Дзонг, построенный в первой половине XVII в., был и остаётся до сих пор административным и религиозным центром провинции.

Как более или менее единое государство, Бутан сложился именно в начале XVII в. Процесс объединения раздробленных княжеств, продолжавшийся и позднее, проходил под руководством тибетских лам, — поэтому на протяжении столетий в Бутане духовная власть доминировала над светской.

Крепостные сооружения — храмы, монастыри — выглядят очень внушительно. Стоишь в необычайно просторном внутреннем дворе и чувствуешь себя, будто на площади современного города. Внизу, на другом берегу реки, возвышается дворец королевы-матери. Он невелик, но радует глаз благородной простотой архитектуры: такой себе расписной теремок... В циклопическом дзонге, кроме нас, практически никого нет.

Лишь изредка проскользнёт фигура ламы в шафрановом одеянии или пройдёт охранник. А между тем, цитадель довольно ухожена. Краски настенных росписей, изображающих буддийских божеств, мифических животных и птиц, свежи и ярки. Верхние этажи украшены резьбой по дереву. Раз в году в Паро проводится большой праздник — фестиваль танцующих масок. Ламы разыгрывают средневековые мистерии, перевоплощаются в богов, чудищ, зверей и птиц.

Пытаюсь сделать фотоснимок дзонга, но это не так-то просто. Сооружение настолько велико, что нужен специальный объектив, которого у меня с собой нет. Приходится отходить всё дальше и дальше, на сотни метров, чтобы ничего не упустить... Сама собой приходит мысль: какие же богатыри построили эту крепость? Или людям тут помогали их божества?..

Центр городка Паро состоит всего лишь из одной недлинной улицы, застроенной «теремами». Сейчас декабрь, и в долине преобладают тёмные краски. Трава пожухла, деревья сбросили листву, поля убраны. Но над зелёными склонами гор, густо поросших соснами, белеют припорошённые снегом вершины.

Вдоль быстрой реки едем к другой крепости. Её название говорит само за себя: Друкгел — «Победа бутанцев». Почти 400 лет назад тут были разгромлены тибетские отряды. Дзонг, как бы вросший в скалу, выглядит и сегодня неприступным, готовым отразить любое нападение. Из крепости замечаю внизу большую толпу. Слышна музыка; наверняка, происходит что-то интересное.

И действительно, мне очень повезло: местные крестьяне дают представление в честь победоносной армии Бутана. Эта своего рода мистерия исполняется один раз в два-три года. Артисты играют самозабвенно. Несмотря на серьёзность темы, это очень весёлый концерт. Особенно уморителен старик с бутафорским мечом. Подпрыгивая, он наступает на публику. Заметив моё любопытство, старик потешно замахивается на меня. Я делаю вид, что сильно испугался; все удовлетворенно смеются.

Ещё интереснее наблюдать за зрителями, которые, не переставая, жуют бетель*. На представление собрались жители нескольких деревень. Все женщины кажутся сёстрами из-за одинаковой короткой стрижки.

Атмосфера на празднике очень доброжелательная, спокойная. Место, где даётся представление, окружено солидными крестьянскими домами, по преимуществу, двухэтажными. Их белые стены напоминают картинную галерею. Особенно сочно выписаны фаллосы в эрегированном состоянии. Ченчо разъяснил, что бутанцы издавна почитают фаллические изображения, как символы плодородия и жизненной мощи. Кроме того, считается, что фаллосы отпугивают от жилищ злых духов.

Действо так увлекло меня, что я и не заметил, как стало темнеть. Надо было возвращаться в Паро, но меня задержали два парня-«артиста». Не переставая жевать бетель, они попросили, причём на весьма приличном английском, сфотографировать их. Оказалось, что во всех школах Бутана, кроме монастырских, преподавание ведётся на английском языке, а не на официальном бутанском. Последний называется дзонгкха, то есть «язык дзонгов».

Дзонгкха очень близок к тибетскому языку. Кстати, и название «Бутан» (или Бхутан) можно истолковать, опираясь на санскрит, как «окраина Тибета». Конечно, я сфотографировал моих новых друзей. Я даже запомнил их имена — Чимит Доржи и Палван Доржи. Между прочим, такие же имена можно встретить и в наших «буддийских» республиках — Бурятии и Калмыкии.

Сегодня мне предстоит отправиться к самому известному монастырю Бутана — Такцангу. Само название этой обители волнует воображение, ибо оно означает — «Убежище тигра»...

Почти два часа карабкаемся по горным тропинкам. Подъём довольно трудный, но и приятный: стёжка вьётся по сосновому бору, слышится шум близкого водопада. Ещё одно небольшое усилие, и перед нами открывается панорама монастыря, который словно чудом держится на почти отвесной скале.

Такцанг был основан в VIII в. знаменитым индийским проповедником Падмасамбхавой, известным каждому в Гималаях также под именем Гуру Ринпоче.

Великий гуру положил начало ньингмапе, мистической школе тибетского буддизма. Позднее в Бутане укоренилась другая школа, кагъюпа («традиция наставления»), вернее, её местная разновидность — друкпа.

Сейчас это учение является в королевстве официальным. Почитается здесь и древняя гималайская религия — бон, сочетающая буддийские и иранские верования с шаманизмом. Бон обожествляет природу; бонский пантеон неисчислим, — без преувеличения, каждому дереву и камню приписывают своего духа...

По преданию, Падмасамбхава прибыл в Бутан на тигрице. Неприступные скалы в сосновом лесу, омываемые водопадами, показались ему подходящим местом для возведения монастыря.

Правда, вначале гуру обосновался в глубокой пещере. Тигрица была не обычным животным, а воплощением могучей богини. Она стала супругой Падмасамбхавы.

Вместе они победили местное божество, поставив его на службу буддизму. Паломники со всего Бутана приходят к обители в надежде «подзарядиться» духовной энергией, которой насыщен сам воздух этого уникального места.

Несколько лет назад глухой ночью таинственный огонь объял монастырские постройки. От обители остались только пепел и оплавленный металл. Но наиболее почитаемые скульптуры Будд и буддийских божеств уцелели при пожаре...

Такцанг уже почти полностью восстановлен. Вокруг разлит терпкий запах сосновой древесины — идёт отделка строений обители. Впрочем, сам монастырь — это как бы главный корень, давший много отростков. Горы вокруг усеяны реликвариями-ступами, хранящими в себе останки святых, небольшими обителями, часовнями. В пещерах и сегодня медитируют монахи, достигшие высоких ступеней познания.

На обратном пути из Такцанга заезжаем в древний монастырь Кичу, основанный ещё в VII в., до появления в Бутане Гуру Ринпоче. В обители запомнилось высокое мандариновое дерево, усыпанное оранжевыми плодами. Говорят, что оно выросло из посоха святого, некогда жившего в монастыре. Поодаль от Кичу — несколько деревень. Бело-коричневые дома крестьян основательны, в два-три этажа. В малонаселённом королевстве жилища не лепятся друг к другу, а стоят уединённо.

Бутанцы вообще индивидуалисты — по условиям своей жизни. Зачастую им приходится ходить по горам в одиночестве, добираясь до родственников или выпасая скот. Углублённости в себя способствует и буддизм, акцентирующий важность опоры на собственные силы.

Небольшое население Бутана (два миллиона человек) живёт по преимуществу в долинах между горами. От Паро до столицы, Тхимпху, — 70 километров пути.

Горная дорога идёт вдоль реки, пересекая редкие деревни с домами-музеями, на стенах которых запечатлены львы, легендарные птицы и, конечно же, фаллосы. Пейзаж оживляют монастыри и ступы, лепящиеся к каменистым склонам холмов. Часа через два открывается панорама долины Тхимпху.

Население столицы не превышает 50 тысяч. В бело-красных сооружениях дзонга, что на берегу реки, заседают король и правительство. Там же находится летняя резиденция чже кхенпо — духовного главы бутанских буддистов.

Король Бутана Джигме Синге Вангчук живёт в весьма скромном доме, который никак нельзя назвать дворцом. Дом практически не виден в сосновом бору. Бутанская монархия молода. Нынешний правитель — всего лишь только четвёртый суверен из династии, которая правит с 1907 г.

Тогда энергичному Угену Вангчуку удалось объединить страну и стать первым гьялпо — королём. Бутанцы уважают своего мудрого монарха, старающегося модернизировать государство и в то же время сохранить его самобытность и самостоятельность. Последнее сделать весьма непросто, ведь Бутан зажат между двумя гигантами — Китаем и Индией.

Король Джигме, получивший образование в Индии и Англии, мыслит и действует вполне современно. Правда, иностранцы прежде всего обращают внимание на экзотические факты из жизни монарха. На то, например, что он женат на четырёх сёстрах и у него десять детей. Королевы живут отдельно, каждая в своём дворце.

Сегодня бутанцы не испытывают недостатка в продовольствии; образование и медицина здесь бесплатные, в королевстве нет безработицы. А ведь каких-нибудь четыре десятка лет назад Бутан жил при феодализме, в нищете и почти полной изоляции от внешнего мира! Тут не было ни школ, ни дорог, ни даже своей денежной единицы...

Традиционное бутанское общество отличается стремлением к равенству. Здесь никогда не было укоренившейся аристократии, крупных феодалов. И сейчас королевское правительство стремится не допустить резкого расслоения в стране на бедных и богатых.

Белая пирамида чортена (разновидности священного реликвария) с позолоченным навершием — первое, что бросается в глаза при подъезде к бутанской столице. Она сооружена четверть века назад в память об умершем в 1972 г. короле Джигме Доржи Вангчуке, отце нынешнего правителя.

Мемориальный чортен стоит в небольшом парке на перекрёстке дорог. Рядом с входом на территорию парка находится гигантский вертящийся молитвенный барабан-цилиндр, набитый мантрами — священными текстами. Верующие, крутя барабан, тем самым как бы произносят молитвы. На циновках около цилиндра сидит несколько стариков и старушек. Они перебирают чётки и время от времени приводят в движение молитвенную мельницу. Один толчок, другой, третий… и так до бесконечности.

В Тхимпху нет никакой промышленности. Немногочисленные заводы по переработке сельскохозяйственных продуктов расположены на юге Бутана, в пограничных с Индией районах. Если и есть в столице какое-либо производство, то это ремесленные мастерские по изготовлению сувениров. Я с интересом понаблюдал за тем, как делают, практически вручную, бумагу из тростника. Надо сказать, весьма трудоёмкий процесс! Таинство рождения шероховатых листов из тростниковых стеблей... Мне даже стало стыдно за ту чепуху, которую порой пишут люди, руководствуясь принципом «бумага всё стерпит».

На улицах Тхимпху зелени немного, но стоит выехать за его пределы, как сразу же попадаешь в сосновый лес. Дорога всё время идёт вдоль реки с чистейшей водой. Чем выше в горы, тем пышнее растительность. Помимо сосен, тут много гималайских дубов, необычайно высоких. Кажется, частью природы стали и монастыри, взобравшиеся на горные кручи.

Вот — расписанный яркими красками огромный валун. На нем изображён Падмасамбхава. Рядом стоят две женщины, которые выглядят необычно даже в экзотическом Бутане. С распущенными волосами, в конусовидных островерхих шлемах, с бусами и чётками, они похожи на колдуний. Ченчо объяснил, что это паломницы, спустившиеся с высокогорья. Я хотел сфотографировать горянок, но, увы, они скрылись в кустах.

В Бутане всё уникально. Всех гостей столицы обязательно везут в зоопарк, где содержатся только такины, нечто среднее между горным козлом и буйволом. Такин, очень сильное животное, считается национальным бутанским символом. Не менее экзотичны и другие символы гималайского королевства. Так, здешний национальный цветок — это редкий голубой мак, а национальная птица — мудрый ворон...

Стадо такинов разгуливает в огороженном сосновом лесу, почти на воле. Ловкие животные быстро поднимаются и спускаются по крутым склонам холмов. Корм у них весьма своеобразный — они поедают колючки с очень острыми шипами. Я исколол все пальцы, пока сломал веточку, чтобы угостить такина.

Надышавшись чудесным воздухом соснового бора и пообщавшись с такинами, мы отправились в женский буддийский монастырь. Там нас ждала любопытная картина. Бритоголовые монахини в бордовых одеяниях, выстроившись в длинную шеренгу, передавали по цепочке поленья. Дров было наколото несколько огромных куч, чтобы обитательницы монастыря не мерзли в кельях. Ведь в январе-декабре в Тхимпху, расположенном на высоте в 2,5 тысячи метров, холодно. В моём гостиничном номере, например, к утру замёрзла вода в кране...

В молельне женской обители среди других божеств обращают на себя внимание фигуры Белой Тары и Зелёной Тары. Эти богини занимают важное место в буддийском пантеоне. Белой Таре молятся в надежде на долголетие, а Зелёная считается покровительницей добродетельных женщин.

Из женского монастыря едем в мужской, старинный и очень известный. С трепетом вступаю в высоченный храм с бесчисленными статуями будд и божеств, перед которыми неугасимо горят масляные светильники. Стены щедро украшены сочными росписями и танка — буддийскими иконами на шелку. Огромные деревянные шкафы до отказа наполнены священными книгами, любовно обёрнутыми тканью. С колонн ниспадают разноцветные религиозные флаги.

В святилище пустовато, кроме меня и Ченчо — только смотритель и пара мирян. Вообще, в Бутане, по контрасту с соседней перенаселённой Индией, бросается в глаза малолюдность. По площади королевство сопоставимо со Швейцарией, а населения — в три с лишним раза меньше. Кажется, что изображений божеств тут больше, чем людей, а крепости, монастыри и ступы превосходят по численности жилища.

...Поначалу я принял расписной терем неподалёку от столичного дзонга за очередной буддийский храм. Вокруг здания совершали обход люди с чётками в руках, произнося самую распространённую в Гималаях мантру «Ом мани падме хум» («О чудо в цветке лотоса»). Но оказалось, что это вовсе не молельня, а национальная библиотека. Несколько её этажей заполнены бесценными манускриптами.

В одном из них перечислены 100 тысяч имен Будды, а в другом — 100 тысяч проявлений мудрости. От традиции почитания священных буддийских текстов идёт уважительное отношение бутанцев к книге, к любому клочку бумаги с надписями на тибетском языке или же на языке дзонгкха. Исписанную бумагу здесь никогда не выбросят за ненадобностью. Она должна быть предана огню, иными словами, кремирована, как умерший человек...