Эта строка из старого, забытого стихотворения, как нельзя лучше, характеризует Антарктиду.
Действительно, есть в шестом материке нечто зловещее, даже мистическое.

Много веков длились подчас трагические поиски предсказанной еще античными географами большой земли крайнего Юга, Terra australis. Уже после открытия — тишина и безлюдье нового континента, его мертвая белизна, кора мощного льда, страшные метели и ураганы, какой-то неземной мороз, — все навевало оторопь.

Авторы «литературы ужасов», начиная от ее патриарха, Эдгара А. По, уделяли немало внимания пустынной ледяной земле. По, приведя туда своего героя, Артура Гордона Пима, заставил его и побывать на острове, где были искажены законы природы, и увидеть небывалых на Земле тварей, и возле самого Южного полюса встретить таинственного белого великана.

Говард Ф. Лавкрафт уже в 1930-х годах «украсил» Антарктиду городом инопланетных пришельцев среди гор высотой в полтора Эвереста, — «Хребтов Безумия»... Реальность оказалась захватывающе интересной, но, увы, лишенной мистики.

---

Южный континент раскрывал свои секреты один за другим. В последние годы на берегах Антарктиды особенно активно работают наши соотечественники. Шестого февраля 1996 года украинский флаг был поднят на станции, переданной нам англичанами за символическую цену — один английский фунт...

Станция стоит на острове Галиндез, самом большом среди Аргентинских островов. Ее английское название Фарадей сменилось иным — Академик Вернадский.

С тех пор на станции уже побывало семь украинских научных экспедиций. Изучение Космоса над полярной областью и климата Антарктиды, ее влияния на земную атмосферу (кстати, метеорологи подтвердили теорию «парникового эффекта», — на планете становится все теплее); исследования озонового слоя над полюсом и его окрестностями, структуры и возрастных изменений геомагнитного поля, ледников и снежных лавин на горах, рельефа морского дна, океанской флоры и фауны, в частности, антарктического криля; опыты по адаптации человеческого организма к жестким условиям приполярья, — вот далеко не полный перечень того, чем занимались и занимаются там украинские ученые.

Рассказывает Юрий ШЕПЕТА, сотрудник кафедры общей и молекулярной генетики Национального университета им. Т. Г. Шевченко, участник седьмой украинской антарктической экспедиции.

Экспедиция была седьмой по счету, если считать все украинские исследовательские группы, побывавшие в Антарктиде, и четвертой морской. Наше судно «Горизонт» вышло из Севастополя 22 декабря 2001 года. Новый год встречали в Средиземном море, очень тепло... во всех смыслах. Погода была прекрасная, никакого шторма; потому обычные тарелки на столе не превращались в летающие...

Поставили елку; были и Дед Мороз, и Снегурочка, — все сами придумали и сыграли, очень весело и по-домашнему. Затем пошли к Канарам, чтобы взять провианта и горючего, — а оттуда начался двадцатидневный переход через Атлантику, к Южной Америке. С погодой, опять же, повезло... По пути занимались научной работой, — изучали течения, измеряли соленость океана, распространение радиоволн, фауной тоже интересовались.

Наконец, пришли в Ушуайя, аргентинский город, самый южный на планете. Это маленький городок, он не на всех картах обозначен; находится на Огненной Земле. Стоит на берегу пролива Бигл*, в очень красивом месте, у подножия гор. Домики одно-, двухэтажные, есть аэродром: сюда прилетают ученые и туристы, все, кто направляется в Антарктику.

Антарктический туризм очень развит, там бывает десять тысяч и более человек в год... Ушуайя живет за счет туризма. В тамошнем порту я видел огромные лайнеры — «Марко Поло», «Меркурий», российский корабль «Академик Иоффе». Кстати, кроме больших туристских кораблей, на пути к Вернадскому попалась нам интересная яхта. Плыли на ней одни женщины, шесть француженок, — вот уж романтические особы...

В Ушуайя мы подождали двое суток, пока прибудут на самолете зимовщики. Наконец, собрались все. Были с нами и иностранцы: два поляка-биолога, профессор с молодым помощником, которые шли с нами из Севастополя. Они собирались изучать паразитов придонных рыб. Помимо членов экспедиции, самолет привез и других специалистов, например, четверых чехов. Чехи имели задание — найти удобное место для своей будущей национальной станции...

Из переговоров «Горизонта» со станцией Академик Вернадский нам было известно, что ледовая обстановка у берегов станции очень тяжелая, — такой не было за все семь лет существования украинской станции. Льды то освобождали проливы, то вновь забивали их.

Решили все-таки идти к Академику Вернадскому. Надеялись, что, пока дойдем, обстановка разрядится, и вода станет чистой. Но этого не произошло. Пришлось очень аккуратно протискиваться между ледяными «блинами», идти на постоянном малом ходу. Вдруг останавливались, пару минут дрейфовали, затем опять запускали мотор — и через минуту вновь выключали...

Слава Богу, что «Горизонт» — судно ледового класса, корпус его укреплен и рассчитан на столкновения с небольшими паковыми* льдинами. С каждым часом плотность льда возрастала, росло его сопротивление. Когда мотор не работал, страшновато было слышать, как глухо ударяет нос корабля о препятствие, — а потом шипит, скрежещет льдина, проползая вдоль борта... В такие моменты захватывало дух.

Пройдя пролив Дрейка, мы двинулись между Аргентинскими островами, разбросанными вдоль огромного Антарктического полуострова. Одни острова представляли собой преимущественно голые черные скалы, другие были покрыты снежно-ледяными куполами.

Проходя вблизи островов, мы без бинокля видели, что камни на островах отличаются по цвету. Помню одну странную глыбу, серую, круглую, будто полированную; часть ее была очень чисто срезана, словно скальпелем, и отвалена в сторону...

После всех волнений подошли к «нашему» острову Галиндез, увидели домики станции. Условия не позволяли бросить якорь возле нее, поэтому пришвартовались иначе. Неподалеку от берега есть еще один остров; на нем и на Галиндезе — бетонные плиты с вделанными в них кольцами. Судно завели между островами, канаты с него натянули до этих самых плит — и закрепили корабль на тугих растяжках, носом к острову Галиндез...

Между кораблем и берегом мы тоже передвигались с приключениями, то по паковому льду, то на одной из двух деревянных лодок станции, которые носят имя «София» и «Лыбедь». Бывало, пройдешь немного на веслах, затащишь лодку на лед, волоком доставишь ее до чистой воды — и снова на весла, до следующей льдины... Мотор невозможно было использовать, винт могло бы сразу заклинить льдом, да и расстояние небольшое...

Что собой представляет сама станция? Это несколько деревянных домиков. Все одноэтажные строения — вспомогательные — служат жизнеобеспечению главного помещения, двухэтажного.
На первом его этаже — лаборатории, помещения для отдыха, офис начальника станции, компьютеры. Внизу — тренажерный зал, опреснитель, дающий питьевую воду.

Все очень цивилизованно — душ, туалет... Наверху — столовая, кухня; бар и бильярд, библиотека, чердак и лаборатория для изучения озонового слоя. Станцию обслуживают три дизеля, — один работает, два ждут своей очереди.После 40 дней работы двигатель становится на профилактику, — запускается следующий, и т.д. Электричество отапливает, освещает...

Жилые комнаты рассчитаны на четверых каждая: кровати в два яруса. Окна в хорошую погоду открываются. Мы жили там в теплое время (антарктическое лето): температура на дворе была около нуля, а когда выглядывало солнце, то и плюсовая.

Находили даже редкие кустики травы, очень много мха, лишайников. Цветов не видели...

Вообще, члены экспедиции делятся, в зависимости от задачи, которую выполняют, на сезонников, проводящих здесь лишь теплую пору, и зимовщиков, живущих год.

После прихода «Горизонта» на станцию, вскоре ему нужно было обратно уходить в Ушуайя: отвезти отбывших смену зимовщиков, встретить прибывших на сезон ученых; взять продуктов на год для станции; да и заправиться топливом. Ведь наше топливо мы слили для станции. А впереди ждал полигон...

Перед уходом «Горизонта» в Ушуайя шесть человек сошло с корабля на берег для выполнения сезонной научной программы. Среди них был и я.

Станция Академик Вернадский напоминала мне маленький муравейник, где с утра до вечера каждый занимался своей работой, но и про общие обязанности никто не забывал. Каждую пятницу, после ужина делалась генеральная уборка, в ней участвуют все... Еду каждый день готовит повар, но в воскресенье у него выходной. Тогда по очереди куховарят полярники, каждый старается показать свои кулинарные способности.

Обед и ужин, так сказать, централизованные: повар или дежурный полярник готовят на всех первое, второе и третье. А завтрак — свободный: берешь из холодильника остатки от ужина, консервы, мед, завариваешь чай или кофе. К рациону были вкусные добавки из местных ресурсов: ловили у берега рыбу, похожую на черноморского бычка, только гораздо крупнее, — нотатению.

Из-за ледовой обстановки мы, увы, не имели возможности добраться до островов архипелага, где есть большие колонии пингвинов, и изучить их популяции. Но работы и без того хватало. Поляки, как я уже говорил, занимались рыбьими паразитами; еще один ученый, гидролог, ставил приборы для определения солености океана, исследовал приливы и отливы; был еще специалист, бравший для анализа пробы льда.

А мы с моим руководителем, кандидатом биологических наук Владимиром Безруковым, — группа генетиков, — выполняли свои задачи. Например, изучали популяцию поморника, одного из редких обитателей Антарктики, который живет, размножается в суровых условиях и способен мигрировать в более теплые места.

...Ни одиночества, ни угнетенности в «белой пустыне» мы не ощущали. Коллектив подобрался отличный, жили душа в душу. Значимость нашей работы была для всех вне сомнений, старались, как могли. А когда отдаешься труду, время вообще летит незаметно. Несколькими точками отмечаешь пролетающий день: завтрак, обед, ужин... и спать!

Перед уходом со станции на полигон ледовая обстановка еще более ухудшилась. В пролив Мик, где стоял «Горизонт», зашли айсберги высотой до верхней палубы нашего корабля. Упираясь в канатные растяжки, на которых стоял корабль, айсберги начали прижиматься к нему. Борьба экипажа за живучесть судна продолжалась несколько суток. Как только «Горизонт» был готов выйти на полигон, он покинул остров Галиндез.

...Кстати, что такое полигон? Так называется участок морской акватории, условно разбитый на точки — станции для проведения гидрологических и гидробиологических исследований. Таких станций было около пятидесяти. В каждой останавливалось судно.

Интересовал нас, в частности, криль. Благодаря своим биологическим активным веществам, он является очень ценным промысловым объектом. Криль изучают на протяжении нескольких десятилетий разные страны. Нашу группу интересовали в этой экспедиции генетическая структура популяции криля и его распределение в водном пространстве.

Из крупных представителей фауны мне довелось повидать пингвинов Адели, — мы их адельками называли... Очень красивые птицы, роста небольшого; ходят, как Чарли Чаплин, глазки любопытные. Поведение, как у наших детей. Но кричат неприятно, похоже на ворон...

Встречали тюленей на дрейфующих льдинах. Льдина плывет, а они лежат себе... Видели пару котиков. Они вели себя агрессивно, не давали к себе подойти: бросались, открывали пасти, фыркали.

Работа на полигоне велась постоянно и напряженно. Иногда приходилось спать по четыре часа в сутки, в перерывах между станциями. Во время рабочих вахт назначались двое дежурных на сутки. В одно из таких дежурств я наблюдал пару китов, грациозно описавших вокруг корабля несколько кругов. Киты — хороший признак: они питаются крилем, значит, он здесь есть.

Пережили и шторм, во время стоянки в лагуне острова Десепшн. Это бывший вулкан, — он имеет вид подковы. Там тепло, бьют горячие источники. Стоят две иностранные научные станции. На берег так и не сумели высадиться: штормовые волны не позволили...

Прошло полтора месяца со дня прибытия «Горизонта» в Антарктику, программа экспедиции была, в основном, выполнена; стали собираться домой. Прощаясь с Антарктикой, чувствовали и облегчение, и тоску. Величие белого континента поражает, невольно проникаешься к нему уважением.

На обратном пути нас по всем правилам встретили сороковые широты — «ревущие»... Девятибалльный шторм трепал судно несколько дней подряд. «Горизонт», в сущности, корабль, хоть и крепкий, но небольшой, шестьдесят метров длины. Так что — пережили настоящие морские приключения... В Севастополь прибыли вполне благополучно, при майском солнышке. Весь наш поход продолжался ровно сто сорок дней...

В заключение хочу от имени всей нашей экспедиции выразить благодарность заместителю директора по науке Украинского антарктического центра Геннадию Мелиневскому и сотруднику Украинского антарктического центра Владимиру Ващенко за неоценимую помощь в подготовке исследований.

---

* Паковый лед, или пак — от английского pack, морской лед толщиной не менее трех метров, просуществовавший более двух годовых циклов нарастания и таяния. Образует обширные поля. (Прим. ред.)
**Пролив Бигл назван в честь корабля, на борту которого находился Чарльз Дарвин, изучавший индейцев Огненной Земли.