нтонио шел по теплому песку пляжа. Солнце уже садилось, и разноцветные лампочки прибрежных кафе манили прохожих под свою крышу.

Все эти заведения были похожи одно на другое, как две капли воды, и Антонио, вынужденный до окончания своей двухнедельной командировки питаться пищей южно-африканских аборигенов, составил для себя своеобразный график их посещения.

Первую неделю он питался в кафе по левую сторону от отеля, заходя в каждое третье, что встречалось у него на пути. А вторую неделю он посвятил изучению кухни заведений, оказавшихся по воле Создателя с правой стороны от его пристанища.

С меню же дело обстояло еще проще. Так как по-настоящему никакого языка, кроме своего родного племенного наречия, местные жители не знали, Антонио не ломал свой язык, а объяснялся с помощью жестов и рисунков, которыми были уже испещрены два толстых блокнота.

Когда-то на этом побережье не было ничего, кроме пальм да дырявых рыбачьих сетей, мирно висящих на жердях в ожидании прилива. Но стоило обнаружить здесь месторождение алмазов, как в тот же час это забытое Богом местечко заполонили искатели легкой наживы.

А аборигены, сняв набедренные повязки и нарядившись в яркие гавайские рубахи, принялись делать бизнес на приезжих шахтерах. Дела шли неплохо, но полгода назад, как и следовало по договору, правительство Республики получило алмазные шахты в свои руки.

И всем иностранцам, начиная от инженеров и заканчивая уборщиками, пришлось убираться восвояси. Местные рабочие трудились, как и полагается, за гроши и питались исключительно самостоятельно.

Поймав какую-нибудь живность в прибрежных джунглях, либо насобирав моллюсков и крабов на пляже, они, как и их предки, разжигали костер и, сев возле него кружком, варили зловонное месиво и под ритуальные песнопения хлебали его с превеликим удовольствием.

Ресторанный бизнес потихоньку загнулся , смолкли шумные дискотеки, где звучали последние хиты всех народов мира, многочисленные путаны вернулись к своим семьям. И теперь ресторанчикам приходилось довольствоваться военными с близлежащей базы ВМФ, да такими залетными птицами, как Антонио.

Послезавтра Антонио рассчитывал улететь. Он бы сделал это раньше: материал для статьи был собран в течение первых трех дней, но самолет в этот африканский Клондайк летал лишь раз в неделю, и прошлый рейс был отложен из-за сильного урагана, посносившего крыши с половины домов в округе. Но с тех пор погода стояла прекрасная, и у Антонио сильно разыгралось чемоданное настроение.

Маски и луки были закуплены уже для всех без исключения знакомых Антонио . Загорая и резвясь в теплых океанских волнах, он провел времени на пляже больше, чем во всех вместе взятых отпусках за всю жизнь.

Единственный опыт общения с коренной путаной был сравним с маструбацией в дупло дерева, что очень разочаровало Антонио. Короче, из всех доступных ему развлечений, осталось лишь безудержное обжорство.

Суть этого развлечения сводилась к следующему: Антонио рисовал не отводившей от него взгляд чернокожей официантке все, что приходило ему в голову и по возможности называл на всех доступных ему языках это вожделенное яство.

И еще не было случая, чтобы, максимум, через двадцать минут, белозубое обезьяноподобное существо не принесло ему это экзотическое кушанье.

Антонио уже попробовал всех моллюсков, среди которых наверняка были и неизвестные науке, под всеми возможными соусами и приправами, отведал рыб с разных глубин океана, не говоря уже об их разновидностях, и все это в жареном, вареном, печеном и сыром видах. Он ел всех птиц, начиная с колибри и заканчивая гигантскими чайками "фрегат".

Его желудку приходилось переваривать чудесные супы из черепах, игуан, тритонов, жаб и других земноводных, названий которых он просто не знал. Змеи, те, что ему приносили прежде чем приготовить, были всевозможных цветов и оттенков, размерами - от пары дюймов и до трех футов.

Обезьяньи мозги, лапки лемура, желудок дикобраза и крысиная печень надолго врезались в гурманскую память Антонио.