Дом оказался крошечной фермой, сколоченной кое-как из досок. На подворье стояли только покосившийся сарай да курятник, и Ульману совсем не хотелось провести ночь в каком-нибудь из этих «чертогов».

Он тихонько подобрался к крыльцу, отметив про себя, что обычного в таких случаях собачьего лая, выдающего присутствие чужого, не слышно, и решил сначала заглянуть в одно из окон, а уж потом подниматься на крыльцо.

Он увидел неряшливую комнату, обставленную дешевой мебелью. Яркая лампочка без абажура освещала истертый коврик, старые, на ладан дышащие стулья и продавленный диван.

Ульман поразмыслил и решил заночевать на свежем воздухе, а утром заявиться сюда завтракать. Он уже повернулся, чтобы отправиться восвояси, но тут в комнату вошла женщина.

Ее дешевое цветастое платье было под стать убранству жилища, но вот облик самой женщины никак не вязался с нищенской обстановкой. Незнакомке можно было дать лет тридцать.

Рослая и стройная, с тонкими чертами, каштановыми волосами и огромными синими глазами она сразу привлекала к себе внимание. Платье было приталенное, с низким вырезом. Мало кто мог бы так искусно скроить явно недорогое платье и носить его с изяществом, подчеркивающим все достоинства соблазнительной фигуры.

Подол не прикрывал округлые колени. На согнутой в локте левой руке женщина держала белую кошку, лениво поглаживая ее правой рукой. Что-то в манере поведения женщины подсказало Ульману, что она — единственный человек в этом доме.

При виде такой красотки у бродяги захватило дух. А то, что дом стоял особняком, навело его на весьма нечестивые мыслишки, которые он тотчас постарался выкинуть из головы. При всей своей неотесанности Ульман был способен оценить красоту.

Женщина опустила кошку на пол и исполненным чувственности движением оправила платье красивыми тонкими руками.