ачинать осматривать Сингапур лучше всего с места, где высадился 19 января 1819 года сэр Раффлз, прямо от его статуи из белого мрамора.

Стамфорд Раффлз, скрестив руки на груди, смотрит в глубь острова. Ему есть, что вспомнить. Он прибыл во главе экспедиции из шести судов, в том числе и военных, в устье реки, где в деревушке несколько сотен малайцев ловили рыбу, китайцы выращивали овощи, а в лодках ютились аборигены — «морской народ» — и основал здесь главную цитадель англичан в Юго-Восточной Азии.

Раффлз заложил в устье реки квартал колонистов: в северной части города — индийский и малайский кварталы, а в южной — китайский.

Так он хотел избежать расовых и религиозных конфликтов, став нейтральной фигурой в многонациональном городе. К моменту его возвращения на родину в Сингапуре уже обитало более десяти тысяч жителей разных национальностей, и город продолжал строиться, соответственно, по их вкусу.

Местный журналист Амир Япу предложил вначале отдохнуть в старом сквере Эспланада, где английские аристократы играли в крикет и обменивались городскими новостями, или полюбоваться собором Святого Андрея, расположенном в обширном парке, который возводился дважды: сначала индусами-заключенными, а затем, после того как в собор попала молния и он был разрушен, его вновь отстроили в стиле английской готики.

Устав от городского шума, мы углубились в Форт Каннинг — в парк, дорожки которого вели в гору. На ее вершине была когда-то крепость, называвшаяся «Запретный холм».

Отсюда открывается прекрасная панорама города, и я разглядел китайский квартал, в котором мне советовали обязательно побывать. Туда мы и отправились с Амиром, который, казалось, готов был сутками рассказывать о своем родном городе и бродить по его улицам, несмотря на усталость.

Мы медленно двигались по малайским кампонгам, индийским и арабским кварталам, вдыхая пряные ароматы и впитывая в себя звуки и краски чужой яркой жизни, калейдоскоп которой, стоило закрыть глаза, словно переносил в далекие страны: Китай, Индию, на Суматру или Южную Аравию, не говоря уже о близкой Малайзии.

Попав наконец на улицы китайского города, мы словно оказались в древнем Китае. Здесь трудно заблудиться, так как узкие улочки Чайнатауна образуют квадрат, что облегчает ориентацию.

Здания не подавляют собой: нет пышных отелей и надменных офисов. Двухэтажные дома вплотную примыкают друг к другу и похожи, как близнецы: внизу — магазинчики, а наверху — квартиры. Все нараспашку — окна, двери.

Жизнь кипит на узких улочках, по которым с трудом пробираются велорикши, виртуозно огибая столы, вынесенные на тротуары. На них — груды одежды, обуви, россыпи сверкающих украшений.

В обеденные часы пряные ароматы булькающей в котлах похлебки и шипящей на жаровнях еды вызывают в желудке голодные спазмы.

Улицы превращаются в гигантскую харчевню. Особенно много здесь потребляется морепродуктов: рыбы, крабов, трепангов, креветок. Шум толпы усиливается, мелькают яркие наряды китаянок, одетых в пестрые кофты или традиционные шелковые халаты с высоким воротом.