Набережная Тропикал Бич

Корсиканец из Аяччо

пустившись по лестнице отеля «Пинед», я увидела, что зеленая лужайка во дворе, на которой обычно толпились постояльцы, пуста.

— Куда все подевались? — спросила я портье.
— Не знаю. Должно быть, ушли к набережной. Там собирается весь Аяччо. Ведь сегодня день рождения Наполеона. Проходит фестиваль его имени, в котором участвуют восемь стран. Кстати, и Россия.

«А почему бы и мне не посмотреть, как будут разыгрываться старинные баталии?» — подумала я, вышла в город и... не узнала его.

Улицы блистали разноцветными мундирами, бряцало оружие, цокали копытами лошади, гремели начищенной медью оркестры; шли французские кирасиры, австрийские пехотинцы, наполеоновские гвардейцы, русские гренадеры в высоких киверах, в мундирах, перекрещенных белыми ремнями...

Все это войско стекалось к Пальмовому скверу, к памятнику Бонапарту.

Вот оно выстроилось рядами. Прозвучала команда: «На караул!» Взметнулись ввысь старинные ружья. Мэр города обходит строй...

И под чеканную дробь барабанов и восторженные крики горожан солдаты марш-парадом двинулись по улицам Аяччо — столицы острова. Корсиканцы в национальной одежде — в черных шляпах, с цветными платками на шее, в рубахах, опоясанных красным кушаком, — приветствовали бойцов, идущих на «поле битвы».

Аяччо возвращал меня в романтические войны прошлого, когда «звучал булат, картечь визжала»...

У стен цитадели разыгрывается главное сражение. Целые флотилии штурмуют крепость. Осажденным предлагают сдаться. В ответ звучит знаменитая фраза: «Дерьмо! Гвардия погибает, но не сдается!» Так в битве при Ватерлоо ответили гвардейцы Наполеона англичанам, предложившим им плен...

Лишь к вечеру, когда прогремел последний залп и погас салют в небе, жители Аяччо, забывшие о сиесте, разошлись по домам.