се началось с... ветра, сильного ветра с океана. Раскидистая пыльная магнолия под окном встряхнулась, расправила тяжелые глянцевые листья, взмахнула белыми пахучими цветками — словно приготовилась к шквалу.

В тот день мы не вышли в море с рыбаками.

Я сидел на берегу, ожидая ливня, и тут заметил неподалеку колоритную группу, расположившуюся у старой рыбацкой лодки, — троих чернокожих ребят, одетых в лохмотья, с вьющимися смоляными волосами, ребят, которые раскладывали вокруг себя какие-то мешочки и корзины.

Они то и дело наклонялись к своей поклаже, что-то шептали, делали руками какие-то странные движения.

Я подошел поближе и предложил им показать свое искусство. Один из ребят сделал неуловимый жест: из корзинки тут же вынырнула юркая головка с характерным капюшоном.

Кобра! «Очки» тут же грозно уставились на меня, но вот змея быстро развернулась, отвлеченная сжатой в кулак ладонью заклинателя-укротителя.

Я присел на корточки рядом с живописной группой. Говорили они очень быстро на местном наречии, как потом выяснилось — телугу, непонятном даже самим сингалам, давним обитателям Шри-Ланки.

Старший группы, его звали Калуа, понимал пару слов по-английски.

Я спросил, кто они. Калуа ответил, что они — ланкийские цыгане, зарабатывающие представлениями с ядовитыми змеями — кобрами и гадюками — и удавами. (На самом деле мои заклинатели оказались представителями ведда, древнейшего пласта населения Индостана, относящегося к австралоидам, давно исчезнувшим в большинстве районов Индии и Цейлона).