Так запомнилась европейцу, в том числе и протославянину, пора охоты на волосатых слонов.

Но и то сказать, предки наши практически всем своим, пусть и скромным, благосостоянием были обязаны мамонту на протяжении десятков тысячелетий.

Весь период существования цивилизации, от шумерских зиккуратов до сегодняшнего дня, — только миг в сравнении с той эпохой.
Таким образом, хоботные колоссы кормили, согревали, одевали людей палеолита, давали им сырье для орудий... пока наши неблагодарные пращуры не выбили мамонтов до последнего!

Бой на Калиновом мосту оказался даже слишком победоносным...

Все больше современных ученых приходит к выводу, что северные слоны исчезли не по природным, а именно по антропогенным причинам.

То было едва ли не первое экологическое преступление человека, чуть ли не первая катастрофа, которую приготовила нам изнасилованная природа.

Можно лишь представить себе, сколько жертв понесли былые добытчики мамонта, оставшись без кормильца; как долго и трагично вживались в измененную среду...

Впрочем, не истощи человек свое охотничье хозяйство, не было бы у него стимула ловить и приручать животных, сеять питательные растения; не перешел бы разумный землянин к земледелию, скотоводству, градостроительству...

В руинах устоявшегося мира часто прорастает зерно мира нового. Это — диалектика истории.

Какими же они были, добраничевцы десятого (примерно) тысячелетия до нашей эры? Кроме кости, они прекрасно освоили другие поделочные материалы, прежде всего, минерального происхождения. На оружие и инструменты шли кремень, песчаник, янтарь... даже горный хрусталь!

В Яготинском районе его никогда не было; остается допустить, что охотники-собиратели или принесли эти прозрачные кристаллы из своих предыдущих странствий, или... Неужели у кроманьонцев** уже существовала обменная торговля?! Было бы интересно в этом убедиться...

О людях охотничьего стойбища немало поведала мне Лариса Кулаковская — заведующая музеем Института археологии, великий знаток первобытных секретов. (В другой раз она даже показала собственноручно, как именно предки делали из бесформенного куска породы изящное лезвие ножа...)

Собственно, останки человеческих тел тут не найдены, — вероятнее всего, откочевали... но представить себе и характер, и быт добраничевцев мы в целом способны.

Они были уже полноценными людьми, похожими на нас с вами намного больше, чем, скажем, на своих отдаленных прародителей, африканских бесхвостых приматов.

Безусловно, стояли ближе, чем мы, к природе; лучше знали, как выжить и прокормиться в лесостепи, как настигнуть ту или иную добычу (охотились ведь и на копытных, и на хищников, и на птиц, да и рыбу ловили); понимали в целебных растениях...

С другой стороны, поражает их беззащитность перед стихиями, перед действительно опасными болезнями, возрастными изменениями организма. Здесь взрослыми становились в 10-12 лет, и мало кто доживал до тридцати...

Возможно, добраничевцы не ведали такой беды, как война, но могли голодать и — не исключено — в лихие времена предаваться каннибализму... Не следует идеализировать первобытную «гармонию»...

Впрочем, одно несомненное достижение, огромное по своим последствиям, люди палеолита все же совершили. О нем снова-таки говорит Рыбаков: «Верхнепалеолитический Homo sapiens, преодолевший уже неандертальский*** кризис инбридинга (кровосмешения) и вполне осознавший биологическую природу размножения, с особым интересом и вниманием относился к теме плодовитости и сделал символом ее женщину».

То есть, ранее повсеместные браки между кровными прекратились; жен, надо полагать, искали в соседних поселениях. Внимание же добраничевцев к «теме плодовитости» — несомненно: сохранилась грубая янтарная статуэтка, напоминающая женское тело.

Больше ничего о духовной жизни, о верованиях и обычаях охотников долины Супоя нам не известно...