Ликует буйный Рим... торжественно гремит
Рукоплесканьями широкая арена:
А он — пронзенный в грудь — безмолвно он лежит,
Во прахе и крови скользят его колена...

Михаил Лермонтов

 

Кого из нас не охватывает романтическая жуть при одном слове «гладиатор»?

Раб, которому судьба даровала не медленное умирание в рудниках или под бичом на плантации, а героическую смерть, быть может, после многих побед, на арене цирка; последний из людей, по римскому определению — «говорящее орудие», возможно, черпающий горькую сладость в своем приговоре.

Смельчак, обнажающий оружие перед тысячами свободных граждан, как знать, — не завидующих ли его отваге, силе и решительности; перед римлянками, начнущими презирать с этого дня своих слабовольных, изнеженных мужей и любовников и бредить по ночам храбрецом, закованным в сталь...

А если поднимет палец кверху Цезарь в своей ложе, обитой пурпуром; а если кто-нибудь из патрициев попросит жизни и свободы особо стойкому бойцу?.. История знала и такое.

Многие ланисты, содержатели гладиаторских школ, были вольноотпущенниками, заслужившими славу на арене...

Кто, как не гладиаторы, составили мощный костяк армий Спартака, потрясшего всесильное государство; кем был сам неистовый силач-фракиец?..

Да, у нас особое отношение к героям античных амфитеатров. И лишь через амфитеатры, через их жутковато-манящую суть мы можем понять душу римлянина.

Первый известный истории амфитеатр — здание, специально предназначенное для гладиаторских боев и публичной травли зверей — был выстроен свыше двух тысяч лет назад в италийском городе Помпеи.

Затем арены кровавых ристалищ стали возникать по всему римскому миру.

То было время расставания государства с остатками «старого, доброго» республиканского устройства и строгих нравов старины.

Правители-принцепсы, которых мы обычно называем императорами или цезарями, собирая в своих руках все большую власть, хотели народной покорности — и достигали ее не только силой, военно-полицейским устрашением.

Тогдашние властелины не хуже нынешних понимали, что народ можно отвлечь от горьких будничных проблем, погасить в нем желание бороться за лучшую жизнь, всячески потрафляя людским инстинктам, растормаживая низшие побуждения. «Аккумуляторы страстей должны же как-то разряжаться...»

И вот, появились амфитеатры, где была опрокинута условность античной трагедии, зрелищем стали действительные раны и смерть.

Собственно, ритуальные поединки, кончавшиеся смертью участников, происходили на италийской земле уже давно, во время погребальных обрядов у предков римлян — этрусков.

Но этот обычай дал лишь канву гладиаторских сражений. Содержание стало другим: добровольная смерть превратилась в принудительную, сакральное самопожертвование — в «адреналиновый триллер» для усталого ремесленника или вечно беспокойного торговца, в щекотку для нервов патриция, переевшего сытных блюд, пресыщенного всевозможными изощрениями любовных ласк...