На Бель-Иле передохнул не только наш «Мелькарт», но и сопровождавшие его вечные морские странники — чайки
	Свинцовая фигурка Мелькарта, отлитая Игорем Зябловым, — наш талисман и путеводитель

Экс-атташе предостерег нас: Бискай — коварное место. На Бель-Иле очень мало деревьев — из-за того, что сильные ветра здесь дуют круглый год.

Люди на этой суровой земле помогают деревцам подняться и окрепнуть, защищают их от ветров. В море дела обстоят не лучше, и мы уже это почувствовали на себе. А ведь ветер на прошлой неделе был совсем не сильный, так, 4-5 баллов!

— Ваш кораблик мал, и мне хочется посоветовать вам как можно лучше закрепить люки, ведущие в трюм, хорошо проверить аварийную связь и подготовить все спасательные средства.

Он был прав. Бискай и вправду не прощает ошибок; даже сегодня здесь ежегодно тонут и суда прибрежного плавания, и большие пароходы.

Прекрасный вечер окончился на борту «Мелькарта». Огромные звезды висели над старинными домиками Ле-Пале.

Время от времени небосвод прочерчивали огненные хвосты метеоров. Все указывало на то, что погода меняется. Наша недельная стоянка на острове подходила к концу.

На следующий день, слава Мелькарту, задул попутный ветер! Сборы были быстро завершены, — и в предрассветный час «морской конек» выбрался из уютного порта на простор Атлантики.

Как при выходе из Дуарнене, так и теперь был разработан генеральный курс. Мы снова собирались осуществить пересечение Кантабрийского моря напрямую. Первый опыт, к сожалению, ничему не научил...

Поначалу плавание шло спокойно, как и после выхода из Дуарнене. Рассвет шестого августа застал нас в семидесяти милях от ближайшего берега.

Мы углубились в Кантабрийское море, и, пока погода позволяла, уходили все дальше и дальше. К обеду следующего дня ветер усилился и вскоре принес с собой высокую попутную волну. Скорость возросла, обрадовав Виталия Оплачко:

— Дня четыре такого ветра, и Бискай за нами!
— Эх, не спешите, Виталий Александрович, дай Бог, чтобы к вечеру ветер не поменял направление...
— Ты всегда, Игорь, такой скептик? Мы вышли в океан — и должны его победить.
— Не согласен с вами. Древние не побеждали океан, а переигрывали его. Штурмом здесь не победишь. Мы не на огромном пароходе.

Виталий только рукой махнул в мою сторону — и стал за руль.

— Быстрый ты, Виталий, — проворчал Дмитрич. Владимир и Виталий были ровесники, обоим за шестьдесят, поэтому и разговор у них складывался всегда проще, чем с нами, кому еще не перевалило за сорок…

К ночи, как я и предполагал, ветер начал менять направление. От берега мы ушли почти на сто пятьдесят миль. Разгулявшиеся волны начали беспощадно бить «Мелькарт» в правый борт. Буквально на глазах росла их высота; проваливаясь между гребнями, мы видели пену у себя над головой.

Раз за разом кораблик выныривал из пенных пропастей, и казалось, что великан-волшебник играет нами, перебрасывая в своих ладонях. Мачта заскрипела в своем гнезде, но, накрепко растянутая, уже не пыталась вырваться из него. Кораблик хорошо слушался руля, — но скоро все заговорили о том, что нам придется к ночи вновь менять курс и идти к берегу.

— Больше тянуть нельзя! Меняем курс, или нас начнет захлестывать боковыми волнами! — прокричал сменивший Виталия на руле Игорь Зяблов.

Штурман Сергей и Анатолий сосредоточились над картой — и вскоре выдали Игорю новый ориентир. «Мелькарт» сразу же выровнялся — и, если раньше он плясал и бился в волнах, то теперь стал грациозно переваливать через них.

Подобрав парус и уменьшив скорость, мы пошли в сторону французских берегов, все же пытаясь, насколько возможно, держаться вдали от них. Но погода была неумолима. Северо-западный ветер, как мы ни старались, прижимал нас к берегу.

Ночь прошла спокойно; утром же оказалось, что мы стали ближе к земле на сорок миль, а наш маршрут, проложенный на карте, выглядел наподобие крюка, по которому мы вернулись к побережью Франции.