 |
|
Лица участников описываемых событий давно уже стерлись из моей памяти, да и сама история настолько невероятна, что иногда мне кажется: все происходило не со мной, и это — лишь старая сказка, услышанная мной восемьдесят лет тому назад.
Жили мы тогда в предместье небольшого городка, на берегу речушки, в которой, кроме скользких карасей, больше и рыбы-то не водилось.
Берега ее поросли камышом, а едва заметное глазу течение медленно несло тину к многочисленным болотам, окружавшим весь город.
За что прозвали нашу речушку Крысой, никто уже не помнил: то ли за хитрые воровские изгибы ее русла, подобные крысиному пути, то ли потому, что в засушливое лето она пересыхала, и любая крыса могла перейти ее вброд.
У реки стояла старая, полуразвалившаяся водяная мельница с зелеными от плесени стенами и прогнившими полами.
Водяное колесо, остановившееся много лет назад, было любимым местом для оравы мальчишек, к числу которых в то время принадлежал и ваш покорный слуга.
Частенько сидели мы верхом на его деревянных лопастях , болтая грязными ногами в мутной цветущей воде. Так было и в то злополучное утро, когда мы с моим братом Гансом и еще двумя нашими приятелями, Михаэлем и Юзефом, нежились на солнце, оседлав мельничное колесо.
Вдруг брат ткнул меня в плечо, и, прежде чем я что-либо успел произнести, прикрыл мой рот своей ладонью, а другой рукой показал на берег. Другие ребята также устремили свои любопытные взгляды в ту сторону, куда указывал длинный палец Ганса.
Картина, которая предстала нашему взору, по меньшей мере, была достойна удивления. Словно серая лента, одна за другой в старую мельницу вбегали крысы. Их было так много, что казалось: все крысы мира решили собраться вместе, словно ведьмы на шабаш.
Когда первый шок от увиденного прошел, нас стало обуревать любопытство: что же забыли крысы на заброшенной мельнице?
Ведь ни зерна, ни муки, даже жерновов на ней давным-давно не было. И когда казавшаяся бесконечной серая цепочка все же прервалась, я, мой брат Ганс и Юзеф полезли на крышу старой мельницы, чтобы сквозь щели хотя бы одним глазком увидеть: чем это там заняты крысы?..
Михаэль, как самый младший, остался сидеть на колесе, готовый по первому нашему сигналу бежать за взрослыми, если грызуны нас заметят и нападут. Тихонько, затаив дыхание, мы поднялись на гнилую крышу ветхого строения.
Но то, что мы увидели, приникнув к щелям рассохшихся досок, стоило всех наших страхов. Пол, лестницы, полки, короба наводнили крысы. Они сновали туда-сюда, то пробегая по спинам своих сородичей, то ныряя под эту серую живую массу.
Крысы бесновались, вставали на задние лапки, высоко подпрыгивали, махая в воздухе лысыми безобразными хвостами, схватывались друг с другом в драке и так же неожиданно разбегались.
Словом, весь этот серый ковер отвратительных тварей кипел и бурлил в предвкушении какого-то, известного только им, события.
Когда первый шок от увиденного прошел, нас стало обуревать любопытство: что же забыли крысы на заброшенной мельнице?
Ведь ни зерна, ни муки, даже жерновов на ней давным-давно не было. И когда казавшаяся бесконечной серая цепочка все же прервалась, я, мой брат Ганс и Юзеф полезли на крышу старой мельницы, чтобы сквозь щели хотя бы одним глазком увидеть: чем это там заняты крысы?..
Михаэль, как самый младший, остался сидеть на колесе, готовый по первому нашему сигналу бежать за взрослыми, если грызуны нас заметят и нападут.
Тихонько, затаив дыхание, мы поднялись на гнилую крышу ветхого строения. Но то, что мы увидели, приникнув к щелям рассохшихся досок, стоило всех наших страхов.
Пол, лестницы, полки, короба наводнили крысы. Они сновали туда-сюда, то пробегая по спинам своих сородичей, то ныряя под эту серую живую массу.
Крысы бесновались, вставали на задние лапки, высоко подпрыгивали, махая в воздухе лысыми безобразными хвостами, схватывались друг с другом в драке и так же неожиданно разбегались.
Словом, весь этот серый ковер отвратительных тварей кипел и бурлил в предвкушении какого-то, известного только им, события.
Вдруг вся крысиная братия замерла в той позе, в которой их застало неслышимое нашему уху сообщение. Словно завороженные, они медленно встали на задние лапки, вытянув острые усатые мордочки в одном направлении.
Тысячи черных бусинок-глаз устремились в один из замшелых углов. Оттуда с недовольным ворчанием показалась огромная крысиная голова. Невероятные размеры ее были так же загадочны, как и окрас.
Совершенно черная «кротовая» шерсть блестела, словно зеркало. Голова продвинулась вперед, и из угла на свет вышла огромная крыса, величиной с бобра. А следом за ней — еще одна столь же громадная и черная, как и первая.
Черные крысы важно оглядели серую толпу хвостатых собратьев и, довольно шмыгнув носами, уселись на задние лапы. В воздухе повисло такое напряжение, что, казалось, тишина зазвенела.
Вдруг одна из черных крыс нервно дернулась, что-то почуяв, и стала, задрав голову, всматриваться вверх, словно видя нас сквозь щели крыши. Не знаю, как мои товарищи, а я в это мгновение попрощался с жизнью. Юзеф так испугался, что стал медленно сползать с крыши, ища спасения внизу. И, о ужас!
То ли его страх был столь велик и тяжел, то ли злополучная крыша вконец изгнила, но доски под ним провалились, и наш друг с криком полетел вниз. Последнее, что я там увидел, это двух черных великанш, отходивших в свой угол.
Они пятились спинами вперед, словно прикрывая кого-то. Истошный вопль Юзефа, облепленного разъяренными серыми крысами, вывел меня из оцепенения.
Я огляделся и увидел, что остался один на крыше. Михаэль бежал в сторону дороги, по которой шла какая-то подвода, и истошно кричал: «Помогите!». А Ганс сиганул с крыши прямо в воду, рискуя сломать себе шею о подводные камни. Резкая боль от острых зубов пронизала мой палец.
С десяток серых крыс окружил меня, все новые выбирались на крышу... Без колебаний я последовал за братом в заводь.
 |
|
«Очнулся!» — заголосила мать, кидаясь мне на грудь и заливая меня слезами. — «Живой, родненький сыночек, живой!» Мне повезло меньше, чем Гансу.
Прыгнув с крыши, я ударился головой о камень, и, если бы не брат, захлебнулся бы в мутной речной воде.
Пролежал я без сознания пару часов. Голова кружилась и нестерпимо ныла, одолевала тошнота...
Через два дня я, более или менее оправившись, сел на кровати, чтобы поесть ,и узнал новость, которая не прибавила мне оптимизма.
Юзеф был заживо съеден крысами. Пока на мельницу прибежали мужики, серые бестии оставили от тела Юзефа кости да окровавленную одежду.
Михаэль, который привел мужиков на мельницу, увидев эту картину, замолчал — и молчал уже третий день.
А Ганс так испугался всего произошедшего, что не выходил из дома и сидел подле меня.
Прошла неделя. Я уже ходил по дому, сидел на крыльце, наблюдая за пузырями в лужах от бесконечного дождя, льющего уже неделю, не переставая.
Старики давно не помнили такого потопа, говорили, что все это не к добру, и крестились при каждом ударе грома. В один из сырых вечеров я решился заговорить с братом о мельнице и о том, свидетелями чего мы стали.
— Я видел двух черных крыс, — произнес шепотом Ганс, подтверждая, что все пережитое — реальность, а не плод моего больного воображения.
— Послушай, Ганс, — сказал я, опасаясь быть не понятым. — Сдается мне, они не главные на том шабаше, что мы прервали.
— Верно, — закивал головой брат. — Да и дедушка, вон, рассказывает, что крысы собирались неспроста. Видать, их король призвал.
— Известно, какой! Крысиный! Дед-то его не видел, слышал только, что у него с десяток голов, да столько же хвостов. А клычища-то у него почище, чем у волков. А еще сказывают, что охраняют короля две черные огромные крысы. Понял, что за крыс мы видали?..
— Да уж, — процедил я, ошарашенный услышанным рассказом. — Ганс, а как ты думаешь, зачем король их собирал?
— Видать, по делу, обсудить свои крысиные дела, урожай, погоду...
— Погоду! Ганс, а ведь мельницу-то, поди, затопило, дождь-то вон сколько уже идет!
— Точно! Вот они зачем собирались: знали, что дождь пойдет, и хотели короля в другое место провожать!
— Пойдем, Ганс, посмотрим! Может, не успели короля-то увести. Мечется он, поди, по мельнице, а выйти не может: кругом вода!..
Любопытство боролось в нас с ужасом, который мы еще так недавно пережили. Но детский страх недолог, и вскоре мы уже шли к мельнице в болотных сапогах, вооруженные фонарями и тяжелыми дубинками. У Ганса в руках была тележная ось, а у меня — засов от ворот.
Настроены мы были решительно. «Поквитаемся с погаными тварями за Юзефа, поквитаемся!» — приободряли мы себя воинственными возгласами. Когда мы подошли к мельнице, удали у нас поубавилось.
За стеной проливного дождя, заливаемая вышедшей из берегов речушкой, стояла мельница, дряхлая и ветхая, как сарай, но все же такая таинственная...
— Он, наверное, уже сбежал, — промямлил Ганс. — А может, его и не было?..
— А про черных крыс — забыл? Или просто струсил? — пристыдил я брата, хотя наша затея мне самому порядком разонравилась.
Вдруг небо озарилось яркой вспышкой молнии. Прежде, чем мы услышали оглушительный раскат грома, бело-огненная стрела, вылетев из грозовых облаков, пронзила огромную сосну подле самой мельницы.
Та, хрустнув, медленно повалилась на бок и опрокинула свой могучий ствол через разлившуюся речку, словно предлагая нам переправу.
— Это знак, знак! — в один голос выкрикнули мы, трижды перекрестились и ступили на толстый ствол дерева.
Дождь лил, как из ведра, но ствол сосны, как ни странно, не был скользким. Благополучно добравшись до берега, мы изловчились и, не ступая на землю, перепрыгнули на родное нам мельничное колесо.
С замиранием сердца, молча, взбирались на крышу, туда, где недавно предательски проломились доски под покойным Юзефом...
Раз объявился серый король, жди беды
И вдруг в поле нашего зрения попал огромный дощатый короб, служивший некогда для подачи зерна в жернова. Толкаемый множеством плывущих крыс, он двигался через затопленную мельницу.
Внутри короба, с двух сторон, справа и слева, восседали огромные черные крысы, явно руководившие серыми «матросами» в воде. Они то недовольно фыркали, то тонко пищали, вставая на задние лапы, задирая огромные лысые хвосты. А посередине этого ковчега сидело странное существо, мокрое и дрожащее.
Молния сверкнула над нами, ярко осветив жалкого и беспомощного «крысиного короля». Это мифическое создание на поверку оказалось шестью крысами, хвосты которых срослись в один клубок, величиной с яблоко, а задние, атрофированные лапы беспомощно болтались, доставляя своим хозяевам массу неудобств.
Единственное, что мог делать «король», так это кружиться, перебирая дюжиной передних лап, испуганно взирая двенадцатью глазами на происходящее вокруг.
Мы молча сползли с крыши, молча переправились на другой берег, и, только подходя к дому, заговорили.
— Как ты считаешь, рассказать о том, что мы видели или нет? — спросил меня Ганс, еще не отошедший от увиденного.
— Не знаю, — ответил я. Мое ожидание было обмануто. Король крыс представлялся мне огромным, по меньшей мере, десятиголовым исчадием ада, Люцифером в крысином обличье; а вместо него я увидел связку мокрых крыс-калек...
— Интересно, чего эти крысы так перед ним стелются, — вдруг брезгливо сказал Ганс.
— Так вот из-за кого они съели Юзефа?! Эти мои слова стали приговором «королю». Месть требовала его смерти.
Ночью, наконец, стих дождь, роняя последние капли на пропитанную влагой землю. Облака рассеялись, открывая лик полной луны. Звезды, одна за другой, загорались в черной бездне неба.
Я не помнил, как закрыл глаза и уснул. Проснулся я от ужасного шума. Отец и мать бегали по дому, гремя посудой, осыпая проклятьями сатану и его нечистых слуг. Ганс подскочил к моей постели:
— Я все рассказал матери, а она — отцу. — Что они хотят делать? — продирая глаза, спросил я.
— Собирают народ жечь крысиного короля. Отец сказал, раз объявился серый король, жди беды.
Я помню, как вся деревня окружила мельницу. Каждый принес с собой хоть склянку керосина. Кое у кого в руках были ружья.
Мельница вспыхнула, потрескивая мокрыми, гнилыми досками. Веером хлынули из нее серые крысы, сразу попав под залпы дробовиков. Некоторые из тварей прыгали с объятой ярким пламенем крыши в воду, и их палками добивали бабы и ребятишки.
И вдруг, словно страшное привидение, из пылающей мельницы вышла черная крыса. Медленно двигаясь на задних лапах,оскалив желтые клыки, она шла прямо на людей.
Уши и хвост ее были обуглены, а вскоре и вся она превратилась в живой факел. Закрутившись на месте, гигантская крыса упала и догорела, словно полено в печи. «Короля» мы так и не увидели...
Как ни старались люди обойти беду, их старания оказались тщетными, скоро тысячи крыс пришли с разных сторон на догорающий погребальный костер своего «короля». Что за нечистую панихиду справляли они там, неизвестно, но после нее в ночь все дома сгорели дотла.
Говорили потом крестьяне, что каждая из крыс взяла в лапки по тлеющему угольку и понесла его в один из домов деревни... Пять человек сгинуло в огне, спасая свое добро. Михаэль от испуга снова заговорил и громче всех вопил на пожаре.
Нашу семью Бог миловал, все остались живы. И, так как терять нам было нечего, мы отправились в город, а потом и вовсе выехали из страны.
Прошло много лет. Где-то пропал Михаэль. Ганс погиб на войне, наши родители умерли, а я долго скитался по чужим землям в поисках своего счастья.
Многое мне пришлось пережить, много невероятных вещей суждено было увидеть, но нигде и никогда я не встретил ничего более удивительного и страшного, чем мельница крысиного короля.
В избранное (12) | Просмотры: 20738Комментировать |  |
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии.
Авторизуйтесь или зарегистрируйтесь.