Несмотря на безусловный успех проведённых работ, реставраторы сделали вывод: шедевры древнего искусства следует немедленно переместить в музей, а их историческое место на набережной могли бы занять копии...

Храм Аменхотепа III, поражавший своей пышностью, просуществовал чуть больше столетия. Годы и религиозные перевороты стёрли с его стен полихромные рельефы с изображением бога Амона, владыки Фив, и имя самого Аменхотепа III; воды Нила, заполнявшие один раз в год дворы храма, подмыли непрочный фундамент.

Колоннады разваливались, увлекая за собой изваяния царей и богинь-львиц; рушились плиты, покрытые красивейшими рельефами, раскалывались статуи священных шакалов и сфинксы.

Несколько сотен храмовых статуй Сехмет и колоссальный гранитный скарабей были перевезены на восточный берег Нила, в Карнакский храм бога Амона и его супруги Мут.

Обработанный камень использовали для укрепления фундамента соседнего храма фараона Мернептаха... Всепоглощающий песок и вандалы, казалось, довершили гибель самого грандиозного и самого недолговечного храма западных Фив.

Но в истории всё же есть разумное начало. В то же самое время, когда петербургские сфинксы преображались благодаря работе реставраторов, другая команда специалистов взяла под защиту храм в Ком эль-Хеттане. Всего за три сезона работ она совершила невероятное. Руководитель германской миссии по спасению храма Аменхотепа III, выдающийся египтолог Хуриг Сурузян с искренней радостью показывала нам то, что уже удалось спасти.

«Колоссы Мемнона» были очищены от грязи и укреплены; на месте осушенных солёных озёр появились бетонные опоры для частей статуй, подлежавших консервации; из-под песка и ила открылись древние полы храма, вымощенные плитами песчаника; наконец, едва различимые среди зарослей глыбы оказались неизвестными доселе, обезображенными временем скульптурами царей! В глинистой жиже под одной из них таилось удивительное сокровище.

Глазам Хуриг Сурузян предстало лицо царицы Тейе, словно вчера изваянное мастером. Играющая на губах улыбка, массивный парик, царская диадема со священным уреем, красиво уложенные складки платья; в руках хетес — изящный скипетр, знак высшей власти царицы...

Спустя несколько месяцев мы снова встретились на набережной Невы. Хуриг Сурузян и её супруг, знаменитый археолог Райнер Штадельманн, вглядывались в бруснично-розовые молодые лица сфинксов на фоне ослепительного, почти египетского неба и невской синевы.

Мы сошлись на том, что когда-нибудь на территории храма Аменхотепа III будет создана модель древнего святилища. Оно предстанет таким, каким было в эпоху своего расцвета, с миниатюрными копиями всех памятников, включая петербургских сфинксов...

Восторг первооткрывателя, хорошо знакомый каждому специалисту, испытала Хуриг Сурузян, взобравшись на припасённую для такого случая лестницу и коснувшись возрождённых сфинксов. Наверное, это и было одно из тех удивительных мгновений, когда исчезает граница между прошлым и настоящим.

Разделявшие нас тысячелетия сгинули, словно исполнился замысел древних создателей. Ведь их творения должны были жить в «вечности и бесконечности», вновь и вновь побеждая время.

*Осирический — внешне уподобленный богу Осирису. (Прим. ред.)
Статья подготовлена при информационной поддержке Российской государственной библиотеки http://www.rsl.ru