Сжатый гидро-комбинезоном и давлением живот моментально наполнился потерявшей всякий вкус морской водой и тупой, тяжелой болью. А “центр”, выдав последнюю информацию о том, что это КОНЕЦ ВСЕМУ, стал затуманиваться, выплюнув из окутавшей все вокруг темноты яркую полоску перфорированной кинопленки.
Он уже не боролся за жизнь своего механического привода, наделенного крепкими, тренированными мышцами, а для своего спасения, очевидно, не найдя в ячейках нужной информации, не мог ничего сделать без помощи этого привода.
Они были, оказывается, очень сильно зависимы друг от друга. Но, не получая кислорода, “центр” стал угасать сам.
А на пленке застыл кадр с маленьким, белоголовым мальчишкой, бросающим в белую изразцовую печь патрон от крупнокалиберного пулемета. И тогда тоже все обошлось, ничего не случилось, разве только печь слегка развалило.
Этот мальчишка, наверное, с самого рождения был наделен каким-то нездоровым любопытством. Его всегда тянуло туда, где можно было свернуть себе шею. Или потерять то, что крепилось к ней сверху.
Бог, наверное, берег его и мальчишка стал считать себя неуязвимым, но все же придерживаясь принципа, что Бог бережет береженого.
Вдохнуть уже не хочется. Вот, не останавливаясь, проходят кадры с очень знакомыми лицами и везде он сам...,но нет чего-то очень главного, чего очень почему-то жаль... обязательно вспомню... потом, попозже..., хочется заплакать..., вот вспомнил... на кадре жена и сын... не видел очень долго... неужели не увижу... как жаль... кого жаль?
Жена и сын надвигались на Сергея, их лица заняли почти всю площадь кадра. Взгляд встревоженный, печальный... хочется заплакать... снова очень хочется вздохнуть... очень... нечем.
Лица вышли за рамки кадра, заслонив собой перфорацию..., вспышка..., вместо лиц яркое, сияющее пятно.... Нет перфорации..., нет пленки..., пропало сияние..., снова все темно... как легко... блаженство...а-а-а... кадры-итог... ИТОГ ВСЕГО... лента - ЧЕРТА ПОД ИТОГОМ.... Толчок... это... задницей... об грунт... отдохну...
Из “центра” утекала, неведомая даже ему самому, субстанция. Это она несла в себе все то, чем он так гордился. Без нее он был таким же бренным прахом, как мышцы, кость и кровь, которыми он управлял, как ему казалось, рационально и умело.
Теперь субстанция покидала ставшую непригодной для нее оболочку. Субстанция должна постоянно копить информацию, использовать ее для кого-то, но через кого-то, воплощенного во что-то осязаемое.
Опять придется очень долго искать кого-то, чтобы воплотиться, растить с ним.... Всплывая к поверхности, субстанция впитывала в себя информацию о происходящем вокруг, чтобы потом ею пользовался тот, в кого она воплотится: кто-то, очень знакомый, в грязно-зеленом гидрокомбинезоне лежит на желтом, волнистом песке.
