С
амое честное в мире русское телевидение выдало в эфир новое пособие
для коллекционеров фобий: «Рабы и рабовладельческий строй в условиях
современного укропского мира» .
Смеялись весь вечер. Утром с кумой на
контр-разведку, в магазин. Развлечений тут маловато, поэтому, как
говорится, лови волну.
Стоим, слушаем. Пенсии… Зарплаты… дали — не
дали.. ехать — не ехать... выплатють — не выплатють. Газ отключать — не
отключать. Свет отключать — не отключать. Воду дадуть — не дадуть.
Тьху на них.
Кума не выдерживает, начинает диалог, мол, так вот и так, беда новая
идёть, будуть обривать в рабы. И как положено лекцию во всех картинках.
— Девушка, что вы несёте, вот из-за таких как вы, люди и с ума сходят, и
блокпосты пополняют, — жестко сказанное от мужчины лет пятидесяти,
подрезало нас в желании потролить русское телевидение.
Да, дела! А
ещё летом, тут бы такие баталии разворачивались. Одни органы, да
Ляшко верхом на холодильнике, куда их складывались, два месяца
обговаривали. А бомбы фосфорные. А консервы из младенцев.
Да! Все-таки даже от российского телевидения есть противоядие, — российское
телевидение. Когда всё время врать, то действительно перестанут верить.
Мы, так сказать, перевели всё в шутку и извинились, мол, сюжет был,
вот, думаем, правда или нет, что народ по этому поводу знает. В этих
целях, мол, и завели разговор.
— Слушай, а может это, и правда куды
сдаться, — грустно сказала Валентина Петровна, — може кому там из
рабовладельцев борщи варыть или там, огород перекопать, я уже на всё
согласная, пенсии ж нэма.
— Угу, — поддержала её продавец Света, — а
вдруг ещё и рабовладелец попадётся красивый, молодой, богатый, помните,
как в рабыне Изауре, азигунгаруге, — пропела она.
Бабы заулыбались.
— И то верно, — поддержала безработная аптекарша Лариса, — а ну, девки,
выкладывай, де там хороших рабовладельцев дають и в рабы принимають. А
шо, мы бабы видные, одной рукою обымем, другой грудью прыдавим. И дывы,
уже азигунгаругэй и мужик твой, и хозяйство, и детишки пошли, любов там.
— Тьху на вас, — махнул рукой Петрович, — мужиков вам мало, в Изаруры захотели, а ежели ото гэй, шо делать будете.
— А мы будем требовать от хунты рабовладельческой, чтобы права
соблюдались, — разошлась кума, — бабам рабовладельцев мужиков, а мужикам,
молодок, и чтобы без брака там, без эгэгэй. Не, ну, кто эгэгэй, мы ж
демократична страна, тому хай рабовладелец гэй.
— Слушай, Петрович, не порть романтику, — завозмущались бабы, — а то мы тебе щас восстание рабов устроим.
— Да, — грустно сказала Наташа, дежурная с местного разъезда, — а то мы
тут не рабы. Голосуем под автоматами, да за карточку, чтобы «скорую»
вызвать. А нужна она та «скорая» скоро будет. Без пенсий, без зарплат, в
голоде.
Мы с вами давно рабы, то федорыча, теперь, вон, пан атамана
грициана. Правда, лучше уж, как там говорят, хунтовскими рабами быть, те
хоть покормят и оденут, а не картонкой или автоматом в зубы. Давай
бабы. Трави политинформацию. Хочь помечтаем.
Мы с кумой быстренько ввели всех, кто ещё не смотрел «рашафобия-тв», в курс дела.
Ожил даже Петрович:
— Дивчата, якщо по два раба западенцям давать будуть, то я в теме, тока с
бабкой, я её не брошу, — выступал Петрович, — хай нас беруть обох. Я
висим раз був на западенщини, У санатории.
Ох, и добре ж там люды
живуть. У них так всё красиво называется усе. Заборчики там, ворота,
обналичка там всяка, цвиточкы. Щас вспомню. О, файно. А у нас не файно,
без пенсии совсем не файно. Тока нас старых нихто уже не возьмёт, ни в
плен, ни в рабство.
— Петрович, не дрейфь, — поддержали мы его, — если
масть пойдет, пойдем в рабопартизанческий отряд. Будем себе хозяев
хороших отвоёвывать. И тебе с бабкой чо нить отобьем.
В общем, бабы
все же завелись. В магазине хохот, как будто пенсию дали и праздник на
рисовался. И сколько историй вспомнили про хорошие отношения
рабовладельцев к своим, так сказать, владениям. И, даже, оборотные
ситуации, вот, мол, как с Хюрем Султан.
Полчаса не прошло, а в
магазине все румяные, разгоряченные, весёлые, чего давно не было, прямо
красота. Ну, вот хоть бери и веди в Укррабторгтрест.
И все сразу
захотели в Роксоланы. Марковна даже чуть–чуть исполнила танец живота,
хотела всю прыть показать, но размеры магазина не совпадали с
амплитудой размаха талии, поэтому ограничились покачиваниями.
Мужик,
этот, который ругался изначально, махнул на нас рукой, что, мол,
возьмешь с бабьего базара, но уходя, уже без злости сказал:
— А может и правильно, вы делаете, что в юмор переводите. А то плетут, плетут, плеваться хочется. Устали уже от этих бредней.
Так что ты это, хунта рабовладельческая, слухай, бабы тут
постановили, шоб там без обману було. По честному. Рабовладельцев пьющих
не подсовывать, и женатых тожеть, договорились?!
И русским тссссс!
Бо воны ж, заразы, сразу на наши лучшие кадры глаз положать. Им же шо соврать, шо стёбнуть, одинаково.