До недавнего времени он находился в забвении: от церкви осталось лишь несколько выцветших фресок на скале да заброшенные кельи послушников.

Сейчас же на его стенах чернеет множество фигур. То — монахи. Они, как заботливые ласточки, облепили свое гнездо и всячески благоустраивают, воссоздают древний монастырь.


Наконец, дорога приводит к подножию горы, которую оседлало древнее городище. Снизу видны лишь сложенные из камня стены нескольких домов, похожих, скорее, на крепостные укрепления, да скала с черными дырами. Издалека она выглядит, как разрезанная головка сыра.

Моя случайная попутчица — русоволосая женщина, — таща в руках тяжелую сумку, всю дорогу недоверчиво посматривала на меня. — Турист, — угрюмо бросила где-то уже на полпути. Я промолчал. — Значит, журналист. — А вы не караимка? — спросил я и окончательно выдохся, сломленный горной дорогой. — Нет... — обернулась она, уйдя далеко вперед, — но караимы там тоже есть.

Наконец, я у самых стен пещерного города Чуфут-Кале.

Выцветшая и потрескавшаяся от солнца деревянная табличка объясняет, что передо мной — Южные, так называемые «потайные» ворота. Действительно, снизу они совсем не заметны. Если бы не моя спутница да редкие ржавые указатели, наверняка прошел бы мимо.

За высокими створками, обшитыми толстыми, проржавевшими от времени железными полосами, открылся узкий проход, зажатый двумя высокими стенами, — неуютное место для недоброжелателя, настоящая западня.

Правда, сейчас на старых стенах нет и намека на воинственных охранников, и я благополучно миную эту мышеловку. За воротами — маленькая покосившаяся будка кассира. Унылый человек одиноко сидит перед ней на стуле.