авным-давно, со времен русского историка и писателя Александра Вельтмана, а может быть, и с еще более ранних, продолжаются споры: что за народ были гунны, разрушительной волною прокатившиеся по Европе перед концом Римской империи?

Вельтман видел в гуннах древних восточных славян; до абсурда довели эту идею литераторы более позднего времени, в частности, Иван Билык, назвавший великого гуннского царя Аттилу «князем Гатило»... Но к нынешнему дню споры, практически, окончены.

Серьезными исследователями гунны окончательно признаны тюркским народом, вышедшим с Востока.

Их предками были жившие севернее Китая кочевые племена хунну, для защиты от которых китайцы построили свою прославленную Великую стену.

Но Аттилой гуннская история, практически, оканчивается. Первым же объединителем державы Хунну был шаньюй, т. е. верховный правитель по имени Модэ.

Его отец, шаньюй Тумань, пытался убить сына, но это не удалось; восхищенный храбростью Модэ, Тумань отдал под его командование десять тысяч воинов.

Царевич немедленно взялся за обучение своей армии, и обучал весьма своеобразно. Первым и главным правилом стало: всем воинам немедленно пускать стрелы туда, куда пустил свою стрелу Модэ.

Чтобы проверить дисциплинированность своих солдат, однажды царевич выстрелил в собственного великолепного коня. Кое-кто из воинов заколебался; им немедленно отрубили головы.

В другой раз Модэ пустил стрелу в свою молодую красавицу-жену. Опять-таки, некоторые лучники не смогли последовать его примеру... и поплатились головами. Наконец, настал знаменательный день.

Во время большой охоты Модэ выстрелил в своего отца: вся охрана, уже автоматически, повторила его действия, и шаньюй Тумань погиб, сплошь утыканный стрелами... Случилось это в 209 г. до н. э.

Так, в жутковатом, но действенном духе древнего варварства пробил себе путь к власти Модэ, затем создавший единое государство Хунну.

Об этом шаньюе рассказывают и другое. Однажды правитель воинственного соседнего народа дунху, под угрозой войны, потребовал от Модэ, чтобы тот отдал ему, правителю, своего лучшего коня и любимую жену.

Модэ не возражал: «К чему жалеть для соседей одну лошадь и одну женщину?»...

Но когда дунху захотели получить узкую полоску гуннской земли, совершенно бесплодную и, по сути, никому не нужную, — шаньюй заявил: «Земля есть основание государства, как можно отдавать ее?».

Не дожидаясь нападения дунху, Модэ сам пошел на них — и одержал победу.