Если в Европе охота категорически запрещена, независимо от времени года, то в Украине все можно. Как рассказывают местные мужики: приезжают иностранцы, платят властям четыре тысячи у. е. и имеют право на один выстрел.

Вот богатые и цивилизованные охотники из Европы и приезжают сюда пострелять. В результате – медведей почти нет, рысь тоже извели.

- У оленя, что самое ценное – рога! Поэтому отстреливают в основном самцов, – продолжал монолог Иван, – а самочка же сама себя не оплодотворит. Вот и исчезает зверь или уходит за кордон… А эти не промахиваются – у них винтовки, чуть ли не с лазерным прицелом – отводя глаза, будто сам виноватый, добавил Иван.

Солнце стояло почти в зените, когда лес опять отступил и открылись полонины (полонины – альпийские луга в Карпатах, летом служат пастбищами для скота). Сейчас здесь необычно тихо. Не слышно блеянья, мычанья овец и коров. Ни один пастух не сидит на склоне с огромной трембитой.

Только небольшие пастушечьи кошары притулились у темной стены леса. И вот мы на самом верху. Выше некуда. Под нами вся Украина. Голубоватые горы кажутся спящими под тонкой прозрачной дымкой. Однако спокойствие это обманчиво; памятники и туры из камней на развилках горных дорог напоминают о жертвах принесенных Карпатам самонадеянными туристами.

- Обычно в ноябре в Карпатах на лыжах кататься можно, но в этом году всю осень стоит сухая солнечная погода, – сетует Иван.

– Да, туристы раньше приезжали круглый год. Межсезонья вообще не было. Все турбазы битком забиты. Со всей страны ехали. Киевлянкам особенно нравилось. У них там мужики после Чернобыля облученные, так они на Карпаты. Одна мне так прямо и заявила: «Хочу от тебя Иван, здорового гуцуленка…»

К вечеру мы спустились вниз к подножью Говерлы. Турбаза Козьмещики, вернее то что от нее осталось, совсем не радовало глаз: недостроенные и разрушенные корпуса, согнутые стойки лыжного подъемника и все те же бесконечные пни вокруг с маленькими кривыми сосенками между ними. Один из ползущих в Ясиня лесовозов подобрал и нас...