В уже знакомом нам «Описании новопостроенного города С.-Петербурга» говорится:

«Когда его царское величество... овладел крепостью Нотебург, теперь называемою Шлиссельбургом, лежащей в устье Ладожского озера, то он... со своей армией спустился по Большой Неве, взял после небольшого сопротивления крепость Ниен-Шанц, или Нева-Шанц...

Затем его величество двинулся дальше, вниз по реке, туда, где теперь стоит Санкт-Петербург, и разбил там свой большой лагерь».

С описанного Петрова похода и ведут счет дни удивительного города.

В отличие от большинства мировых столиц, не вырастал он постепенно из деревень и слобод, не складывался веками вокруг какой-нибудь хоженой тропы, а — по слову поэта, «пал единым кристаллом, как притянутый астероид»!

16 (27) мая года 1703 на песчаном клочке суши посреди Невы, коий финны называли Янни-Саари (Заячий остров), а шведы — Люст-Эланд (Веселая Земля), при ружейных залпах и в сопровождении шумной пирушки была «крепость заложена и именована Санктпитербурх».

И — с быстротою поистине сказочной, без оглядки на расходы и жертвы людские, стал расти град, изначально предназначенный стать новой столицей новой Руси, четвертой после Киева, Владимира и Москвы; мощным форпостом на пути западных нашествий, но и дверью, открытой для западных совершенств...

Прямыми линиями и прямыми углами ложились на план, а затем и на землю улицы, кварталы, площади; вырытые каналы одевались камнем, суда везли роскошную утварь для дворцов, наскоро возводимых на продуваемом сырыми ветрами болоте, на песчаных кочках.

Один царь-плотник, царь-корабельщик с руками в неотмываемой смоле довольствовался бревенчатой избою, где можно было после надрывных трудов повалиться спать. Все было эфемерно, как театральная декорация, все оседало, отсыревало и смывалось наводнениями; но все оказалось вечным.

...Когда бродишь по Петербургу-Ленинграду, эпохи, прожитые городом, сплетаются перед тобой неповторимо. На какой-нибудь затерянной улочке над воротами дворянский герб-щит времен «Александра Благословенного», во дворе — поленницы дров и стаи кошек, каковые видал здесь, бродя с раскаяньем в душе, еще злосчастный Раскольников, а на доме — мемориальная доска, посвященная событиям октября 1917 или дням блокады...

Есть контрасты, есть забавные нестыковки; но имеются и сочетания, говорящие о прочности традиций города-бойца, города-первопроходца.

На реке Большой Невке стоит скромный мост, один из 270 городских, соединяя стороны Петроградскую и Выборгскую. Название у моста весьма старинное и какое-то монашье: Сампсониевский. Оно получено от ближайшего храма, поставленного во имя Сампсония-странноприимца. Но церковь знаменита не подвигами помянутого святого, а совсем иным.