«Мужчина – Небо, женщина – Земля».

тот конфуцианский постулат на многие века определил положение женщины в Корее. По смыслу он близок к нашему «курица не птица».

Фольклор любого народа щедр на подобные высказывания. И, все-таки, положение женщины в жестко регламентированном конфуцианском обществе отличалось особой приниженностью.

Если в патриархальной, но безалаберной России время от времени могли появляться Марфы-Посадницы, то в Корее это было совершенно исключено. В корейском фольклоре вы не найдете не только думающей, но и действующей положительной героини.

Вместо этого будет красавица, которая сидит и покорно ждет своей участи. А там уже выходит замуж или бросается в речку, – как старшие скажут.

Статьи, которые мы предлагаем вам, посвящены разным эпохам и разным аспектам жизни корейских женщин.
Однако, влияние конфуцианства прослеживается везде.

Гарем... С давних времен слово это волновало воображение наших соотечественников, которых христианская церковь вот уже тысячу лет упорно (и не всегда успешно) воспитывает в духе единобрачия.

Однако, за пределами христианского мира гаремы существовали повсюду, и Корея не была исключением: вплоть до середины ХХ в. корейские законы разрешали мужчинам иметь наложниц.

Впрочем, на практике законом пользовались немногие, поскольку большинству это было просто не по карману.

Правда, в некоторых общественных слоях (например, среди богатых купцов) наличие симпатичной молоденькой наложницы в задних покоях особняка было столь же обязательным, как наличие «Мерседеса-600» в гараже русского банкира.

Как и «Мерседесы» в наши дни, наложницы были тогда предметом роскоши, пусть и несколько своеобразным. Но, сколько бы наложниц у корейца не было (редко даже самый богатый человек мог содержать больше двух–трех), жена у него была все равно только одна, и только она пользовалась соответствующими юридическими правами.

Не удивительно, что больше всего наложниц имел король. Однако, и у корейского короля была только одна жена. Между главной женой и наложницами лежала пропасть, практически непроходимая.

Конечно, король мог, если ему уж очень хотелось, развестись с женой и официально провозгласить новой женой бывшую наложницу.

Такие ситуации в корейской истории действительно случались (например, так поступил король Сукчжон в конце XVII в.), но очень редко.

Во-первых, королева обычно происходила из какого-либо влиятельного аристократического рода, и ее многочисленные родственники вполне могли за нее постоять. Например, развод того же Сукчжона (который в итоге пришлось аннулировать) вызвал немало политических проблем самого серьезного свойства.

Наложницы же были, как правило, если и не простолюдинками, то уж, по крайней мере, происходили из довольно захудалых дворянских родов; за их спинами не было влиятельных и богатых семей, так что соперничать с королевой на равных они не могли.

Во-вторых, развод с женой считался поступком, не совсем достойным короля.

Поэтому, как бы король ни относился к королеве, она обычно оставалась его женой, хозяйкой дома (точнее, дворца) и официальной соправительницей страны.