Страница 2 из 14
 |
|
Торговые морские маршруты карфагенян, финикийцев и походы Ганнибала во время Второй Пунической войны
|
|
 |
|
А это уже другая эпоха: на попоне виден христианский крест. Всадник словно прощается с прошлым
|
|
Билет до станции Карфаген
Электрический поезд Северной железной дороги Туниса пересекал по дамбе Тунисское озеро — лагуну Средиземного моря. В кармане у меня был билет до станции Карфаген-Ганнибал и обратно.
Я путешествовал один и — слава Богу! — в иноязычной среде, поэтому был избавлен от необходимости отвечать улыбкой понимания на бессмертное высказывание Катона, процитированное соседом.
«Спокойствие моих ушей давало полную свободу глазам моим заниматься наружностию предметов, особливо лицами» (Карамзин).
Шесть железнодорожных станций, подобно межевым столбам, напоминают о границах великого города: Карфаген-Бирса, Карфаген-Дермеш, Карфаген-Ганнибал, Карфаген-Президент (поблизости вилла президента Туниса), Гамилькар...
Но открывает этот ряд станция с хрупким женским именем «Саламбо» — знак благодарности писателю Флоберу, автору романа из жизни Карфагена.
Спрашивается, почему бы не назвать станцию — Флобер?
Но имя жрицы Саламбо для арабского уха, пожалуй, благозвучнее: вроде бы слышится «салам» или «шолом», — в общем, что-то семитское.
Теперешние насельники этой земли — арабы — родня исчезнувшим финикийцам-карфагенянам. Те и другие — «дети Авраама», то есть, происходят от семитского корня. К тому же, название «Флобер» косвенно напоминало бы о колониальном прошлом: до 1956 года Тунисом владела Франция.
К счастью, французский язык остался здесь в качестве второго государственного. Иначе как бы ориентироваться иностранцу в стружечных завитках арабской графики?
А так — видишь в окне эмалевую табличку Salambo и выходишь на чистенький бетонный перрон, заранее зная, что недалеко отсюда карфагенская достопримечательность — святилище богини Тиннит, оно же — Тофет Саламбо.
Гюстав Флобер посетил эти места весной 1858 года. Очевидно, к тому времени он уже прочитал учёные штудии о Карфагене и решил «привязать к местности» события будущего романа (раньше у нас такие поездки назывались «творческая командировка писателя»).
Поэтому записки Флобера «Путешествие в Карфаген» местами напоминают отчёт о топографической съёмке: «Если повернуться лицом к Хаммам-Лифу, видишь равнину, а за ней озеро, и если стоять правым боком ко входу в церковь Святого Людовика, то напротив видны оба порта, полоска зелени и море...»
Или: «Если с красноземного холма у подножия Сиди-бу-Саида смотреть на Карфаген, все неровности местности отсюда до Бирсы сглаживаются.
Бирса скрывает от меня часть озера, я снова вижу его правее, около Туниса». Редко вместо описаний местности в дневнике появляются чисто писательские детали: буро-зелёные деревья, сверкающее пурпурным щитом солнце, неизвестная мадемуазель Розенберг с маленькими чёрными усиками и т. п.
Читая флоберовские записки, испытываешь мелкое тщеславие: и я там был.
Итак, если сойти с электрического поезда Северной железной дороги на станции Саламбо и стать лицом к морю, слева будет холм Бирса, увенчанный охристого цвета церковью Святого Людовика, справа — Тунисское озеро, а впереди — широкая улица, образованная двумя рядами богатых вилл.
|