Терракотовая фигурка из карфагенского захоронения (VI в. до н. э.)
	Маска, декорированная татуировкой (V в. до н. э.)

Узрев печальную участь сограждан, сдавшихся на милость победителей, защитники Бирсы заперлись в храме бога Эшмуна и подожгли его. Жена Гасдрубала, заколов своих сыновей, тоже нашла смерть во всепоглощающем огне.

Окончательно потерявший самообладание Гасдрубал, валяясь в ногах у Сципиона, в числе первых взошедшего на холм, молил его о пощаде.

Потрясённый Сципион, знаток литературы, философии и истории, смотрел на языки пламени, охватившего величественный храм, и вспоминал старое предание об основательнице Карфагена Дидоне, шагнувшей в костёр, чтобы не попасть в руки врагов.

Возможно, он увидел в этом исторический символ: два костра обозначили цикл жизни Карфагена.

«Долго стоял он в раздумье о том, что города, народы, целые царства, подобно отдельным людям, неизбежно испытывают превратности судьбы, что жертвой её пали Илион, славный некогда город, царства ассирийское, мидийское и ещё более могущественное персидское, наконец, так недавно ярко блиставшее македонское царство» (Аппиан).

Спуститься с холма я решил по другой дороге, ведущей к станции Карфаген-Ганнибал.

Солнце уже зашло, и белостенные виллы в садах выглядели не столь торжественно, как днём.

Через каждые две-три минуты поезд останавливался у платформ с историческими названиями; потом покатил по дамбе, вдоль складов, кранов, причалов, яхт и барж.

Картина портовой жизни сменилась видом огромного кладбища автомобилей, ждущих очереди на переплавку.

Я думал об энергии ненависти, заключённой в призыве старика Катона. Она была столь велика, что, проделав спираль во времени, во времена арабской экспансии настигла наследников цивилизации, насаждённой самим Римом!

Катон просто призывал разрушить Карфаген, — а получилось, что он предсказал всю судьбу великого города.