Чем дольше наблюдаешь за драмой Умирающего льва, тем вернее кажется его сходство с распятым Иисусом. Угадался ли замысел талантливого датчанина? Неужели муки Царя Небесного художник символически передал в образе умирающего царя зверей? Две детали печального творения подтверждают догадку. Как и Христос на кресте, лев изображен с закрытыми глазами. Смертельная рана, как и Иисусу, нанесена ему ударом копья. Два благородных существа, обладавших силой спастись, тем не менее смиренно принесли себя в жертву

Самые, самые... большие львы

Люцерн. Умирающий лев

ретий год бушевала Великая французская революция, но королевский престол еще не был низвергнут. 10 августа 1792 года народ осадил дворец Тюильри в Париже.

Король Людовик XVI трепетал, глядя в окно на толпы, подобные разгневанному океану. Особый страх внушало то обстоятельство, что на сторону восставших переходили войска.

С королем оставалась лишь верная ему дворцовая охрана – почти тысяча швейцарских гвардейцев. Они были готовы защищать государя до последнего. Людовик, увидев приближавшихся французов, отдал приказ не стрелять.

Так, казалось ему, он сможет доказать, что не желает зла своему народу. Один за другим падали почти без сопротивления швейцарские офицеры и солдаты, связанные клятвой верности…

Великая революция, как и все настоящие революции, была подготовлена не кучкой заговорщиков, а всеми злодеяниями французского феодализма, всем нестерпимым гнетом, который испытывал простой народ на протяжении веков.

Мало кто из историков питает уважение к личности предпоследнего из Бурбонов, короля слабого и бездарного, строго покаранного за попытку впустить во Францию иноземных захватчиков и их руками подавить «мятеж».

Но кого бы ни защищали отважные швейцарцы, за какой бы, пусть прогнивший, режим они ни сложили головы, – их личный подвиг от этого не меньше.

Интересно, что в ту пору за парижскими событиями наблюдал ещё никому не известный смуглый артиллерийский офицер.

Он поделился со своим товарищем: «Как бездарно ведется оборона дворца! Вместо решительного пушечного залпа в толпу – нелепые попытки швейцарцев сдержать людей голыми руками»…

Офицера звали Наполеон Бонапарт. Через несколько лет, уже во время попытки монархического контрреволюционного переворота он велел наклонить орудия пониже и смести толпу картечью.

Но в тот раз победившие парижане, сметая гвардейцев, ворвались в Тюильри. Погибло более 600 швейцарцев, еще 200 захваченных восставшими были казнены в сентябре того же года. А меньше чем через полгода сложил голову на плахе и нерешительный, трусливый король…

Во время событий 10 августа один из швейцарских гвардейцев, Карл Пфюффер, был в отпуске в Люцерне и потому избежал расправы.

Глубоко потрясенный гибелью своих товарищей по оружию, Карл решил создать памятник швейцарцам, защищавшим Тюильри. Однако прошло почти 30 лет, прежде чем Умирающий лев появился в Люцерне.

Прослужив много лет наемным офицером, Пфюффер в 1801 году вернулся в родной город. Вскоре он занял высокий пост в городском совете и возглавил Люцернское общество искусств.

Но, несмотря на все свое влияние, Карл не смог заговорить о строительстве памятника вплоть до 1814 года! В ту пору Швейцария находилась под властью Франции, и подобную идею не одобрил бы великий император…

Но как только швейцарцы вновь обрели независимость, Пфюффер приступил к воплощению своего замысла.

В 1818 году он обнародовал проект памятника швейцарским гвардейцам. Немногие откликнулись на призыв сбора средств. Пфюфферу с трудом удалось собрать деньги, необходимые для начала работ. Среди добровольных жертвователей были знатные иностранцы, в том числе и русская царская семья.

Барельеф решено было высечь в скальном выступе за пределами Люцерна. Мертвый лев, павший на землю с вонзенным копьем; благородный зверь, прикрывший собой щит с гербами Франции и Швейцарии, – так представлял себе гвардейский офицер памятник своим товарищам. Внизу следовало поместить список геройски погибших.

Пфюффер обращался ко многим швейцарским художникам с предложением создать макет будущего барельефа.

Однако ни один из сделанных ими эскизов не соответствовал характеру благородной затеи. Верный солдатскому долгу, наш герой решил привлечь ваятеля с мировым именем. Весной 1818 года он написал работавшему в Риме знаменитому датскому скульптору Бертелю Торвальдсену*, которого называли Северным Фидием.

Торвальдсен заинтересовался предложением Пфюффера – и через несколько месяцев представил первые эскизы памятника. Однако скульптор посчитал лучшим изобразить не мертвого, а умирающего льва…

По разным причинам сам Торвальдсен не смог взяться за барельеф. Создание памятника было поручено швейцарскому скульптору Эггеншвеллеру.

Но, не успев начать работу, он разбился, упав с лесов. На его место был приглашен другой швейцарский скульптор – Лукас Ахорн, который и высек Умирающего льва по макету Торвальдсена.

Работа над памятником закончилась 7 августа 1821 года. Через три дня, в день 29-й годовщины штурма Тюильри, состоялось его торжественное открытие.

На торжество собрались не только первые люди Швейцарии и знатные гости со всего Нового Света, но и оставшиеся в живых ветераны швейцарской гвардии. Первым в почетный караул у памятника встал отставной капрал Давид Кларк. В тот трагический день он вместе с четырьмя товарищами отбил у нападавших на Тюильри пушку, получив при этом ранение.

Тогда-то и был открыт всему миру высеченный в скале на окраине Люцерна Умирающий лев. Надпись на памятнике гласит:

«Верности и мужеству швейцарцев.
10 августа, 2-3 сентября 1792 года.
Здесь имена тех, кто, не нарушив клятву верности, пал с великой храбростью –
26 офицеров и около 760 солдат, и тех, кто пережил поражение благодаря заботе и помощи друзей:
16 офицеров и около 350 солдат.
В честь их подвига горожане воздвигли этот памятник на вечные времена. Замысел Карла Пфюффера, проект Бертеля Торвальдсена, работа Лукаса Ахорна».

Торвальдсен увидел свой осуществленный замысел лишь через двадцать лет, в июле 1841 года. Он высоко оценил творение Ахорна, заметив, что памятник будет известен более многих других, несмотря на время, дождь и ветер.

И действительно, Умирающий лев стал знаменит во всем мире, а его копии позже установили в Греции и США.

«Коммерческая жизнь Люцерна выражается по преимуществу в торговле всякой дребеденью, именуемой сувенирами: лавки завалены горным хрусталем, снимками видов, резными вещицами из дерева и слоновой кости.

Не скрою, вы здесь можете приобрести и миниатюрную фигурку Люцернского льва. Их тут миллионы.

Но все фигурки вместе и каждая порознь представляют лишь поклеп на оригинал. В величественном пафосе подлинника есть что-то непередаваемое, что копиисты бессильны уловить.

Даже солнце бессильно; у фотографа, как и у резчика, получается лев – и только. Те же формы тела, та же поза, те же пропорции, но неизменно отсутствует то неуловимое нечто, что делает Люцернского льва самой скорбной и волнующей каменной глыбой в мире.

Лев лежит в своем логове на срезе невысокой отвесной скалы, ибо он высечен в горной породе. Фигура его огромна и преисполнена величия.

Голову он склонил набок, сломанное копье торчит из плеча, лапа лежит на лилиях Франции, защищая их.

Виноградные лозы свешиваются со скалы, ветер играет в их листьях, где-то наверху бьет ключ, и прозрачные капли стекают в водоем у подножия скалы, а в неподвижной глади водоема, как в зеркале, качается среди кувшинок отражение льва.

Кругом зеленые деревья и трава. Это уютный, отдохновенный лесной уголок, отрешенный от шума, суеты и смятения, – и все это так, как должно быть, – ведь львы и в самом деле умирают в подобных местах, а не на гранитных пьедесталах, воздвигнутых в городских парках, за чугунными решетками фасонного литья. Люцернский лев везде производил бы большое впечатление, но здесь он особенно на месте…».

Трудно представить, что Швейцария, уже много столетий стоящая в стороне от мировых военных конфликтов, когда-то поставляла Европе лучших солдат!

Вот и сегодня, как и столетия назад, стоят они на посту в своих старинных сине-желто-красных мундирах, храня извечный девиз: «Главное – не потерять доверие народа».

Есть исследователи, отрицающие принадлежность Сфинкса к временам Древнего царства Та–Кем и его портретное сходство с фараоном Хафра. Приходилось встречать утверждения, что великан точь-в-точь походит силуэтом на созвездие Льва, да только не на современное, а на то, каким оно было 17 тысяч лет назад. Что стоял он в священном центре некоей затонувшей страны, быть может, и самой Атлантиды, – оттого-то волны потопов оставили борозды на камне

По древней священной дороге, где некогда с пением гимнов шествовали процессии одетых в белое жрецов, от пирамиды Хафра мы спускаемся в серо-желтое углубление.

Издали видна лишь гигантская каменная голова в царском платке, словно поднимающаяся из-под земли. И это, в определенном смысле, правда: время от времени, в среднем раз в столетие, Большой Сфинкс погружается в песок, откуда его надо извлекать путем огромных усилий.

«Отец истории» Геродот, человек весьма наблюдательный, после своего путешествия по Египту ни словом не упомянул о чудовищном человекольве, – «слона-то я и не приметил»… Это можно объяснить лишь одним: в дни Геродотова визита Сфинкс был в очередной раз заметён песками.

Между прочим, сами древние египтяне огромную скульптуру Сфинксом не называли. Статуя носила имя Хор-эм-Хет, «Хор на горизонте».

В сложнейшей мифорелигиозной системе Та-Кем (так звался тогда Египет) бог Хор на линии горизонта отождествлялся с умершим фараоном, чья душа отправляется в верхний, божественный мир.

«Сфинкс», точнее, «сфинга», – название куда более позднее, греческое, и значит «сжимающая»: вспомните миф о чудовище-сфинге, загадывавшей загадки путникам и убивавшей их, если загадка не была разгадана.

Монстра женского рода победил лишь чрезвычайно догадливый царь Эдип. На эллинских вазах сфинга действительно изображена с львиным телом, – может быть, образ навеян дошедшими до Греции рассказами о жутком существе в пустыне?..

Задолго до приезда Геродота, когда колосс опять-таки был скрыт песками, молодой фараон Тутмос IV увидел во сне самого Хора. Бог велел немедленно расчистить свое изображение льва с человеческой головою.

Тутмос не посмел ослушаться, а когда работы были окончены, поставил между гигантскими лапами игрушечный храмик с надписью, где говорилось о вещем сне фараона и освобождении Хор-эм-Хета из песчаной западни.

Последний раз Сфинкса откапывали в 1926 году. До этого громадную голову, торчащую над барханами, зарисовал английский художник Дэвид Робертс.

…Путь наш лежит через серые прямоугольные аркады заупокойного храма Хафра. Этот фараон, правивший сорок шесть веков назад, велел соорудить пирамиду, мало уступавшую размерами колоссальной «высоте» царя Хуфу, окрещённого греками Хеопсом.

По сей день толком непонятно, зачем владыки Древнего царства возводили подобные искусственные горы: только ли это гробницы (в которых, напомним, не были найдены тела покойных монархов), или колоссальные святилища со свойствами астрономических визиров, или же то и другое вместе… плюс ещё что-то, чего мы не знаем?

В своё время автором этих строк и сотрудником украинского посольства в Египте, симпатичным Сергеем Гуцало, в беседе была сформулирована занятная мысль: Большие пирамиды Гизы (пригорода Каира) могут символизировать исключительно важное в истории страны объединение Верхнего и Нижнего Египта, случившееся лет за 800 до их постройки; это, так сказать, обелиски в память великого события. Может быть, может быть…

Но вернёмся к фараону Хафра. Бог весть почему, кроме 140-метровой «высоты», покрытой сверкающими белыми плитами (они частично уцелели до сего дня), вздумал он поставить ещё и колоссального человекозверя, двуединое создание с телом льва и головой фараона. Его, Хафра, головой в платке, двойной тиаре, с накладной бородою…

Увы, ни корона Верхнего и Нижнего Египта, ни «уставная» фараонова борода, которую носила даже царица Хатшепсут, за четыре с половиной тысячелетия не уцелели, как не сохранились и краски, – «Хор-эм-Хет» был расписан ярко, празднично!

Гордый царский нос отстрелили из пушек мамлюки**. (Занятно, что и другие, малые человекоголовые сфинксы, которых автор видел в Египте, зачастую были без носов, – традиция?..)

Нынче Сфинкс, особенно сзади, напоминает длинную и мощную подводную лодку, всплывающую из песчаного моря. Он хорошо отреставрирован, обложен свежею плиткой.

Только стоя вблизи, можно узнать интересные подробности: скажем, то, что у гиганта в ушах серьги, или тот факт, что Хор-эм-Хет не лежит в величавом спокойствии, а бьет себя львиным хвостом по боку.

А ещё при рассмотрении вплотную отлично видны глубокие борозды на разной высоте, продольно идущие по бокам исполина.

Принято считать, что борозды оставил несомый ветром песок в те годы, когда статуя была заметена. Однако есть и другое мнение: тело Сфинкса изрыто морем!..

О том, как именно был сделан Хор-эм-Хет, учёные уже не спорят: все сходятся на том, что никакая техника, ни древняя, ни даже современная, не позволила бы транспортировать глыбину весом в сотни тысяч тонн, – стало быть, скульптура высечена из цельной известняковой скалы подходящей формы.

(Автор косвенно подтверждает эту гипотезу: он сам видел в египетской пустыне скалы, которым зной и ветер на протяжении тысяч лет придали облик сфинксов, пирамид, храмов с колоннадами; сплошное вдохновение для архитекторов!..)

Длина чудовища достигает 57 метров, высота и ныне превышает 20 метров; каков же Абу-эль-Хол (арабское название статуи, означающее «отец ужаса») был в короне!.. Но вот кто и когда поставил фантастическое изваяние, и что оно на самом деле значит?

 
Есть исследователи, отрицающие принадлежность Сфинкса к временам Древнего царства Та-Кем и его портретное сходство с фараоном Хафра.

Приходилось встречать утверждения, что великан точь-в-точь походит силуэтом на созвездие Льва, да только не на современное, а на то, каким оно было 17 тысяч лет назад.

Что стоял он в священном центре некоей затонувшей страны, быть может, и самой Атлантиды, – оттого-то волны потопов оставили борозды на камне.

Американский фантаст, основатель «литературы ужасов» Говард Ф. Лавкрафт сочинил леденящую кровь версию о том, что первоначально Сфинкс, насчитывающий не то что десятки тысяч, а миллионы лет, имел совсем другую внешность и изображал кошмарное божество исчезнувших нелюдских рас; только потом египтяне, напуганные ужасным обличьем сверхдревней скульптуры, придали ей сходство с фараоном.

Наконец, после случившегося 30 лет назад открытия на Марсе некоего объекта, похожего издали на лицо Хор-эм-Хета, энтузиасты объявили о наличии звёздной цивилизации, зачем-то оставляющей сфинксов на разных планетах.

Правда, новые автоматические станции, посланные к Марсу и оснащённые более зоркой фотоаппаратурой, прислали разоблачительные снимки, где «сфинкс» оказывается просто причудливой группой скал. Но мифотворцев не унять…

Впрочем, и без горячих голов, и без сказочных преувеличений Хор-эм-Хет молчаливо загадывает куда более сложные загадки, чем греческая душительница-сфинга.

Что, в конце концов, должен был символизировать двуединый колосс, внезапно открывавшийся во всей своей красе и мощи людям, прошедшим через долгие тёмные коридоры храма? Торжество человеческого начала над звериным, духа над телом, воли над инстинктом?

Боги Та-Кем, как правило, «конструировались» по обратному принципу – человеческие тела и звериные или птичьи головы; не верховное ли божество перед нами, аллегория, которую видели все, но постигали только жрецы?

Есть точка зрения, что собакоголовые и птицеклювые кумиры предназначались лишь для простого народа, – священникам же тайно объясняли, что в идолах олицетворены свойства «единого и невыразимого».

О нём проведал Моше-Моисей, учившийся в жреческой школе Гелиополиса; узнал, чтобы затем учредить единобожие среди своих соплеменников… Не у лап ли Большого Сфинкса зародился древнейший монотеизм, давший начало трём мировым религиям – иудаизму, христианству, исламу?

Молчит Хор-эм-Хет; лишь галдят вокруг и щёлкают фотокамерами несметные туристские толпы. Ничего – он перевидал уже много столь же любопытных, болтливых поколений. Исчезнут и эти. Он – останется…

*Бертель Торвальдсен (1770-1844) – датский художник, скульптор, представитель направления неоклассицизма.

Наиболее известные работы: Амур и Психея (1807), Венера с яблоком (1813-1816), Меркурий со свирелью (1818), Ганимед, кормящий Зевсова орла (1817), Три грации (1817-1819), Николаю Копернику (1829-1830), Дж. Байрону(1830-1831), Ф. Шиллеру (1835-1839).

** Мамлюки (араб. невольники) – воины-рабы, составлявшие гвардию династии турецких султанов Айюбидов. В 1250 году свергли египетскую ветвь Айюбидов и основали династию мамлюкских султанов, правивших Египтом и Сирией до 1517 года.