Залитая утренним солнцем Саброза оказалась не более многолюдной, чем в сумерках.

Мы разыскали дом с мемориальной доской, надпись на которой говорила, что, «согласно традиции», в нем родился Фернан Магеллан.

Если б не эта доска, дом, которому, должно быть, не менее пятисот лет, мало чем отличался бы от соседних.

В нем тоже жили. Hикакой торжественности в месте, где родился человек, своим подвигом доказавший что земля круглая, человек, чье имя у нас знает любой пятиклассник!

Мне даже показалось, что здесь к имени Магеллана, вызывавшему — по крайней мере, у моего, а тем более, у предшествующих поколений — священный трепет на уроках географии и истории, относятся достаточно спокойно, если не сказать безразлично.

Что это — превращение знаменитого имени в обыденность (а как же иначе, когда ты ежедневно видишь перед собой этот исторический, но простенький дом)?

Или же в стране великих мореплавателей, вся история которой связана с покорением океанов и дальних стран, имя Магеллана просто стоит в ряду многих других?

Среди похожих друг на друга каменных домиков с цветниками, садиками и виноградниками я огляделся по сторонам. Вокруг, насколько хватало глаз, лежали зеленые горы.

Мог ли юный Фернан, если когда-то и видевший большую воду, то лишь на Доуру, предполагать, что пересечет два великих океана, погибнет где-то под экватором на пути от Филиппин к Борнео, да и вообще, что увидит море?